Шрифт:
Глава 1. Гардемарин с «Нагльфара»
— Потроха Великого Се! Куда опять запропастился этот проклятый мальчишка? Только попробуйте сказать, что он снова превратился в кота и у него лапки! Пусть отрабатывает свой хлеб, если больше ни на что не годен. А будет артачиться, попробует лазерных плетей.
Саав Шварценберг громыхал экзоскелетом по отсекам и при этом ругался так мощно и с таким вкусом, что покраснели бы не только демоны Нижнего мира, но и сам Трехрогий Великан. Княжич Синеглаз обычно слушал эту похабщину с замиранием сердца, как высокую поэзию, запоминая и переводя на родной сольсуранский язык наиболее понравившиеся забористые идиомы.
Сейчас он,
Ишь чего удумал! Не княжеское это дело — палубу драить, не говоря уже обо всем остальном! И не его, Синеглаза, вина, что на «Нагльфаре» дроны не приживаются совершенно, команда — сплошь лодыри и разгильдяи, поэтому грязь стоит такая, что даже родной Дворец Владык, тот еще клоповник, представляется образцом опрятности и комфорта. И с чего это старый пират решил, что наследник сольсуранского престола станет чистить эту выгребную яму, по недомыслию названную кораблем, и, точно безмозглая рабыня, ублажать пьяных недоумков?
Синеглаз убрал со лба отросшую до самого носа прядь и провел ладонью по волосам, тщась пригладить растрепавшуюся пушистую пепельно-серую копну, до вчерашнего дня висевшую неопрятными сосульками. Хоть какая-то польза от этих превращений. В облике горного кота Роу-Су княжич имел возможность наводить чистоту без дополнительных приспособлений. Тем более что воду на «Нагльфаре» экономили не хуже жителей солончаков и пустынь.
Эх, жалко, что материнская человеческая кровь не позволяла ему по своему усмотрению принимать облик древнего тотема Великого Асура, от которого отец вел свой род. Увы, сын князя Ниака превращался в Роу-Су, лишь когда отцу ради его политических интриг или еще каких-то прихотей требовалось сменить облик, надев чужую личину. И Саав Шварценберг до вчерашнего дня об этой особенности не знал.
Протиснув гибкое, жилистое тело поглубже в свое укрытие между двумя тюками контрабандной ванкуверской пушнины, Синеглаз прислушался. Кажется, Шварценбергу надоело браниться и он придумал занятие поинтереснее, чем поиски беглого гардемарина, которого решил разжаловать в мальчика на побегушках или что похуже. А если старому пирату все еще неймется, пусть засунет свои претензии куда подальше. Вместе с апсарскими танцами. Синеглаза ему не видать как своих ушей, тем более что в заменяющем сломанный позвоночник экзоскелете капитан и так утратил половину былой подвижности.
Впрочем, в этот мурлакотамовый лаз княжич и сам протискивался с трудом. Особенно когда оставался человеком. Все-таки в свои двенадцать лет он выглядел выше и крепче сверстников. А остальным членам команды, чтобы до него добраться, пришлось бы перелопатить все содержимое трюма.
Эх, зачем он только сбежал из дворца, поверив россказням Обезьяньего бога Эркюля и других бездельников? Мол, увидишь надзвездные края, посмотришь, как живут вестники.
Надзвездные края, то есть открытый космос, как вестники и контрабандисты с «Нагльфара» называли эту черную пустоту, усеянную мелкими сияющими точками звезд, туманностей и поясов астероидов, и в самом деле завораживали и пленяли. А уж червоточины или кротовые норы — участки экзотической материи, позволявшие совершать гиперпространственные скачки, и вовсе казались чем-то невообразимым. Когда после первого перехода, который Синеглаз провел в амортизаторе, полном вопящих от испуга мартышек, Саав соизволил пригласить венценосного гардемарина на мостик, княжич едва в обморок не грохнулся от восторга. Особенно когда увидел голографический монитор, где отображалась
Больше всего в рубке его поразило, каким образом с такой махиной, в которую мог бы вместиться Царский град со всеми его обитателями, управляются всего шесть человек. Причем не одновременно, а по очереди. Как выяснилось, большую часть экипажа составляют инженеры, обслуживающие какие-то непонятные системы, абордажники и артиллеристы. Да и тех раза в четыре меньше, нежели на синтрамундских морских кораблях, где команда нередко достигает полутора сотен. Впрочем, помимо капитана и Эркюля, по-приятельски бывавших во дворце, за время пути княжич успел познакомиться только с суровым артиллеристом Тараном и командиром абордажников Шакой, которого из-за его угольно-черной кожи в первую встречу принял за демона нижнего мира.
Заметив растерянность юного гостя, Шварценберг удовлетворенно осклабился в полуседую рыжеватую бороду.
— Ну что, салага, — спросил он, привычно передвигая на приборной панели значки, — не хочешь обратно во дворец к мамкам-нянькам?
— Можно подумать, если я скажу, что хочу, ты меня отвезешь? — как можно более независимо и презрительно отозвался Синеглаз, непроизвольно повторяя движения кэпа и пытаясь прикинуть: хватит ли его познаний в навигации, чтобы, подобно Эркюлю и другим членам команды, хотя бы выполнять указания.
— Да я тебя скорее на торг в окраинные миры свезу, чем стану потакать твоим капризам, — расхохотался пират, выводя на приборную панель данные о ближайших поясах астероидов и не менее опасных для корабля непроходимых кротовинах. — И мне плевать, что по этому поводу скажет твой убийца-отец.
На «убийцу» Синеглаз сначала обиделся. А то он сам не ведал о причастности папаши к гибели царицы Серебряной и наследника династии сольсуранских владык. И напрасно родитель потом утверждал, что таким образом мстил за жену, царевну Страны Тумана, которую царь Афру счел недостойной роли супруги, предпочтя юную посланницу. Но одно дело знать, другое — выслушивать хулу от старого отцовского подельника и грязного пирата. Впрочем, вида княжич не подал.
— А я думал, ты меня отвезешь в гости к вестникам, — по-кошачьи фыркнул он, отметив про себя, что путешествие с контрабандистами было не самой лучшей затеей.
Впрочем, тогда он еще верил, что Шварценберг не посмеет осуществить свою угрозу. В конце концов, пират вел дела с его отцом еще в те годы, когда будущий правитель Сольсурана барыжил на невольничьем рынке, скупая за бесценок стариков и калек, которых Саав потом продавал на топливо змееносцам. Впрочем, и Саав поначалу вынашивал в отношении юного княжича далеко идущие планы. И обещанная встреча с вестниками в них вовсе не входила.
Нет, Синеглаз, конечно, не надеялся, что как только острый нос «Нагльфара» пробьет небесную твердь, они прямиком попадут в Надзвездные чертоги. Все-таки к тому времени, когда вестники покинули землю Сольсурана, ему исполнилось уже десять лет, и больше игр со сверстниками и забав с маленькой царевной он любил рассказы о том, как устроен мир.
Тем более что вестники, в отличие от долгополых жрецов, свою мудрость в тайне не держали и объясняли все куда доходчивее, чем надменные книгочеи, которых отец выписал для обучения единственного законного наследника из далекого Синтрамунда. Жрецы, безусловно, владели мудростью Великого Се и умели толковать Предание, но ничего не видели дальше храмовых знаков. Что же до книгочеев, то, хотя они кичливо утверждали, будто являются последними хранителями мудрости древней Гарайи, на деле не могли толком объяснить, почему день сменяет ночь. А ведь жители погибшего града Двенадцати пещер умели создавать порталы и перемещаться по воздуху.