Призраки на холме
Шрифт:
Эйнсли повернулась к ней.
– Духи? Никто не видел здесь привидений, если вы об этом. Я бы сказала, этот дом беспокойный, хотя Джез называл его сумасшедшим.
– Сумасшедшим? – Ниса захихикала, но быстро прикрыла рот рукой, заметив выражение лица Эйнсли. – Прошу прощения! Просто никогда не слышала, чтобы о доме так говорили. Может, в кино, но не в реальной жизни.
– А это реальная жизнь? – Эйнсли окинула нас обеих столь пронзительным взглядом, что я решила, будто она шутит.
Но потом вспомнила, как она выглядела
Взяв себя в руки, я посмотрела ей в глаза и ответила:
– Это вы мне скажите.
Глава шестнадцатая
– У каждого старого дома своя история, – сказала Эйнсли. Ее острые черты придали ей еще большее сходство со сфинксом. – Хилл-хаус играет с ожиданиями людей. Как правило, они считают, им здесь будет хорошо. Прекрасный старый особняк! Роскошные виды! И так далее, и тому подобное. А потом переезжают сюда, скучают и чувствуют себя несчастными. Но, может, у вас таких проблем не будет, Холли. – Она задержала на мне взгляд темных глаз. – У вас есть проект, с вами будут друзья. Если решите арендовать.
Она как будто с неохотой покинула кресло с подголовником.
– Давайте я покажу вам все остальное. Вот здесь оранжерея.
Я последовала за ней по очередному коридорчику в огромное помещение, напоминавшее скворечник человеческого размера, только со стеклянными стенами и потолком. Даже в холодный осенний день здесь было тепло и влажно. Пахло перегноем, хотя я не увидела ни одного растения, только столетнюю плетеную мебель странной формы и большие керамические кадки, в которых, скорее всего, когда-то росли папоротники или пальмы. Впрочем, горшки больше напоминали погребальные урны. Окна покрывал зеленоватый налет, отчего казалось, будто комната находится под водой.
Эйнсли нагнулась поднять опрокинутую скамеечку для ног. Когда она выпрямилась, раздался высокий, тонкий голос, зловещее эхо, будто исходившее из недр дома.
Эйнсли вскрикнула и закрыла лицо рукой. Подскочив к ней, я расслышала слова:
– Когда бы девы зайцами могли на горке стать…
– Это Ниса. – Я повернулась и посмотрела на Эйнсли – ее лицо было белым как мел. – Она просто поет. Постоянно так делает.
Эйнсли покачала головой, и я заметила, что защищаться она планировала рукой с янтарным кольцом на пальце.
– Ей стоит держаться с нами, – сказала она, не сумев скрыть усилий, которые ей пришлось приложить, чтобы говорить спокойно. – Скажите ей, чтобы вернулась.
– Ниса! – крикнула я, подойдя к одной из дверей в коридор. – Нис, мы здесь, поторопись…
Мгновение спустя Ниса, запыхавшись, вбежала в оранжерею. Щеки у нее порозовели, темные глаза горели от возбуждения.
– Слышала? Тут потрясающая акустика, я…
– Идемте дальше, – перебила Эйнсли. – Впереди у нас столовая и кухня.
Она торопливым шагом покинула оранжерею. Ниса с любопытством посмотрела на меня.
– Что-то случилось?
– Нет. Просто ты застала нас врасплох. Особенно Эйнсли.
– Это потому, что она никогда не испытывала на себе сверхъестественную силу моего голоса, – прошептала мне на ухо Ниса, придвинувшись ближе. – Она не знает, что я умею им делать.
Я наклонилась и поцеловала ее. Меня окутал аромат фрезий. На ее губах я ощутила вкус граната.
– Я знаю, – пробормотала я. – Твоя песня… Ты его видела? Когда я только приехала и ты вышла на крыльцо встретить меня?
– Кого?
– Зайца, большого черного зайца?
Она непонимающе уставилась на меня.
– В смысле, кролика? Нет. А что?
– Тогда почему ты запела эту песню?
– Не знаю. Просто в голову пришло. Это одна из тех, что мы используем в спектакле, наверное, я просто о ней думала. Почему ты спрашиваешь?
– Я и раньше его видела, когда приехала сюда в первый раз, около трейлера, а потом еще раз. Но я не рассказывала тебе об этом, и…
Из другой комнаты послышался голос Эйнсли; та звала нас.
– Ну, просто странно, вот и все, – закончила я.
Я посмотрела на Нису, но она лишь пожала плечами.
– Лучше поторопиться, – сказала она и зашагала к двери.
Я пошла рядом, обняла ее за плечи и притянула к себе.
– Больше так не исчезай, ладно?
Она бросила на меня озадаченный взгляд, в котором мелькнули веселые искорки.
– Это всего лишь совпадение, Холли.
Но я в этом очень сомневалась.
Глава семнадцатая
Я познакомилась с Нисой на «открытом микрофоне» в одном крошечном клубе, где впервые услышала ее пение. Темой вечера было зимнее солнцестояние. Меня должен был сопровождать Стиви – это было одно из его любимых местечек, где собирались его друзья-неоязычники, музыканты и актеры, чтобы повеселиться и выступить. В свойственной Стиви манере в последнюю секунду он меня кинул – в кои-то веки не из-за свидания, а потому что французский бульдог, за которым он присматривал, сожрал коробку шоколадных конфет.
– Я в неотложке – слава богу, мы успели, ветеринар сказал, она едва не умерла. Но ты развлекайся, я тебе завтра позвоню.
Я стояла в очереди в клуб. Выдалась холодная февральская ночь, но народу собралось много. Однажды я уже бывала здесь, вместе со Стиви, и знала, как тут все устроено. Куча народу в костюмах, будто собрались на Марди-Гра, многие начали пить еще до приезда. Постоянная болтовня о прослушиваниях, свиданиях и о том, кто, по слухам, должен выступать этим вечером.
Прежде чем она стала для меня Нисой, она была смуглой молодой женщиной с глубоко посаженными глазами и задорной ухмылкой, которая вышла на сцену с песней «Горькая ива» [15] , одной из немногих старинных баллад, где за проступок наказывают мужчину.
15
«Горькая ива» – английская народная песня об Иисусе Христе.