Призраки не лгут
Шрифт:
Послышалась музыка — сериал начинался.
Этим надо воспользоваться.
В спине дернуло, когда Флора подняла тяжелое ведро и понесла его в комнату Эвы.
Она закрыла за собой дверь и поставила ведро на пороге, чтобы дверь нельзя было распахнуть.
Сердце тяжело колотилось. Флора макнула швабру в ведро, отжала воду и посмотрела на свадебную фотографию на прикроватном столике.
Эва прятала ключ от секретера за рамкой фотографии.
Флора выполняла всю работу по хозяйству — за это ей разрешали жить в комнатушке для прислуги. Флоре пришлось вернуться к Эве и Хансу-Гуннару,
Девочкой Флора мечтала о том, что ее настоящие родители придут и заберут ее, но они, видимо, были наркоманы — Ханс-Гуннар и Эва говорили, что о них ничего не известно. Флора попала к дяде с тетей, когда ей было пять лет, а что было до этого — не помнила. Ханс-Гуннар всегда твердил ей, что она обуза; подростком Флора уже вовсю мечтала вырваться из их дома. В девятнадцать лет она устроилась в больницу санитаркой и в тот же месяц переехала в собственную квартиру в Каллхелле.
Со швабры капало, когда Флора подошла к окну и принялась вытирать пол насухо. Покрытие под батареей почернело от постоянных протечек. Старые жалюзи висят косо, они сломаны. На подоконнике между пеларгониями стоит красная расписная лошадка — сувенир из Реттвика.
Флора медленно подвинулась к прикроватному столику, остановилась, прислушалась.
Слышно, как работает телевизор.
На свадебной фотографии — молодые Эва и Ханс-Гуннар. На нем — костюм и серебристый галстук. Белесое небо. На холме возле церкви стоит черная колокольня с куполом-луковкой. Башня торчит над головой Ханса-Гуннара словно странная шляпа. Эта фотография всегда вызывала у Флоры неприятное чувство — она и сама не знала почему.
Флора старалась дышать спокойно.
Она осторожно прислонила швабру к стене, однако сначала дождалась, когда тетка засмеется над чьей-то репликой, и только потом взяла фотографию в руки.
С обратной стороны рамки висел латунный ключик с завитушками. Флора сняла ключ с крючочка, но тут же уронила его — так дрожали руки.
Ключ со звоном упал на пол и отскочил под кровать.
Флора нагнулась; ей пришлось опереться на руки.
В коридоре послышались шаги; Флора ждала, лежа на полу. Кровь пульсировала в висках.
Пол за дверью скрипнул, и все снова стихло.
Ключ лежал у самой стены, среди пыльных проводов. Флора потянулась и достала его, встала, еще подождала, потом подошла к секретеру. Отперла, откинула тяжелую крышку, выдвинула ящичек. Среди открыток из Парижа и с Майорки лежали конверты, где Эва держала деньги на хозяйственные нужды. Флора открыла конверт с деньгами для оплаты счетов, вытащила половину, сунула купюры в карман, быстро вернула конверт на место и хотела задвинуть ящичек, но что-то мешало.
— Флора! — крикнула Эва.
Флора снова потянула ящик к себе, ничего странного не увидела, еще раз попыталась задвинуть, но руки слишком дрожали, и у нее ничего не вышло.
В коридоре опять послышались шаги.
Флора втиснула ящик на место — он косо, но вошел, плохо и неохотно. Флора закрыла секретер, но запереть не успела.
Дверь теткиной спальни распахнулась, задев ведро; вода выплеснулась на пол.
— Флора!
Флора взяла швабру, что-то пробормотав, отставила ведро, вытерла воду и продолжила убираться.
— Не могу найти свой крем для рук, — сказала Эва.
Глаза выпучены, носогубные складки у недовольно изогнутого рта углубились. Тетка босиком стояла на только что вытертом полу, желтые спортивные штаны висели мешком, белая футболка натянулась на животе и могучей груди.
— Он… кажется, он стоит в шкафчике в ванной, по-моему, возле тоника для волос. — И Флора снова макнула швабру в ведро.
По телевизору началась рекламная пауза, звук стал громче, резкие голоса заговорили о ножном грибке. Эва стояла в дверях, глядя на Флору.
— Хансу-Гуннару не понравился кофе, — произнесла она.
— Мне очень жаль. — Флора отжала воду.
— Он говорит, ты подсыпала в пакет дешевый кофе.
— Зачем…
— Не ври, — оборвала Эва.
— Я и не вру, — промямлила Флора, возя шваброй по полу.
— И ты прекрасно знаешь, что должна забрать у него грязную чашку и принести новый кофе.
Флора прислонила швабру к стенке возле двери, сказала «извините» и пошла в гостиную. Ключ и деньги слегка оттягивали карман. Ханс-Гуннар даже не взглянул на нее, когда она взяла чашку, стоявшую возле тарелки с печеньем.
— Эва, где ты там! — крикнул он. — Начинается!
От его крика Флора дернулась, заторопилась и в прихожей столкнулась с Эвой. Она заставила себя посмотреть тетке в лицо и спросила:
— Вы помните, что сегодня вечером у меня курсы для тех, кто ищет работу?
— Ты же до сих пор никуда не устроилась.
— Да, но на курсы надо ходить, такие правила… Я сварю новый кофе и постараюсь закончить уборку… так что шторы заберу, наверное, завтра утром.
Глава 34
Флора отдала деньги человеку в сером плаще; на лицо ей упали капли с его зонтика. Человек отдал Флоре ключ и попросил, когда она закончит, бросить ключ в почтовую щель антикварного магазина. Как обычно.
Флора сказала «спасибо» и побежала дальше. Швы старого плаща начинали пропускать воду. Флоре уже исполнилось сорок, но лицо ее было детским, как у маленькой девочки. И еще — это было лицо одинокого человека.
Ближайший к площади Уденплан отрезок Уппландсгатан полон антикварных магазинов и лавочек со всякими диковинами. В витринах сверкают хрустальные люстры коллекционная посуда, старинные игрушки из раскрашенной жести, фарфоровые куклы, медали и часы с маятником.
Возле забранной решеткой стеклянной двери антикварного магазина «Карлен» есть дверь поменьше — она ведет в небольшое подвальное помещение. Флора скотчем приклеила на непрозрачное стекло картонную табличку, на которой значилось: «Спиритический сеанс». Узкая лестница вела вниз, в подвал, где шумело в трубах каждый раз, когда кто-нибудь наверху спускал в туалете воду или включал краны. Этот подвал Флора уже семь раз снимала для своих сеансов. Каждый раз приходило от четырех до шести человек — это позволяло только покрыть расходы на аренду. Флора связывалась с кое-какими газетами, предлагала написать о ее способности беседовать с духами, но ответа не получила. Перед сегодняшним сеансом она дала большое объявление в нью-эйджевский журнал «Феномен».