Призраки подземелий
Шрифт:
Сидя на острых камнях, с ногами, возлежащими на умирающем шеварийце, Аламез физически не мог подняться. Единственно, на что он оказался способен, так только прижаться спиною к бедрам бившегося рядом гнома и обеими руками держать над головою изрядно погнутый щит, по которому градом сыпались удары то оружия, то закованных в стальные перчатки рук и налокотников. Долго так продолжаться не могло, но, к счастью, моррону улыбнулась удача. Опасный момент в сражении не привел к трагичным последствиям. Благодаря своевременному, хоть и во многом безрассудному вмешательству Дарка, ганкруллы потеряли инициативу и ослабили напор, а махаканцам
Пребывая в весьма неудобный позе и горюя, что не может с этим ничего поделать, Аламез чувствовал, как толпа отступающих для перегруппировки шеварийцев увлекает его за собой. Но внезапно чьи-то цепкие пальцы ухватились за его левый сапог и, сжав щиколотку, подобно тискам, потащили вперед, заставляя лечь на землю и скользить по доспехам мертвых тел. Был ли это друг или враг, Дарк не знал, но решил выяснить это в первый же подходящий момент, а именно, как только он не будет зажат между чьими-то бедрами и коленями. Через пару секунд это время настало. Едва давление на тело пропало, моррон резко откинул влево щит и, согнув в колене свободную правую ногу, приготовился ударить ею того, кто вытаскивал его наружу из схватки. Если бы это был враг, решивший его добить, то удар был бы вполне сокрушителен и обоснован; если же нет, то Аламез успел бы вовремя остановить ногу до того, как та врезалась бы в плечо или в лицо облагодетельствовавшего его гнома.
– Пахучку подбери! Ишь, кверху задрал, вояка недотёпочный! – сердито проворчал Румбиро Альто, завороженно глядя на грязную подошву стоптанного сапога, прекратившую свой полет всего в ладони от его обильно покрытого потом, раскрасневшегося лица. – Разбрыкался, конь ретивый! Высечь б тя за неисполнение приказа!
– Ногу отпусти, борода! – с облегчением выдохнул Дарк, обрадованный, что вовремя остановился и не ударил друга. – А что до вони касаемо, так у тя из подмышек посильней, поди, прет!
– Знаю, – не стал отрицать явного Альто, разжимая хватку цепких пальцев. – Но только в рожу я ее никому не сую!
Резонно рассудив, что для этого праздного спора выбран далеко не самый подходящий момент, хоть изрядно помятый, но практически не пострадавший Дарк быстро поднялся на ноги и первым делом окинул взглядом идущее с прежним упорством и не собирающиееся прекращаться сражение. Неимоверными усилиями, но ценой не очень больших потерь, махаканцам удалось выдержать натиск врагов и, восстановив целостность линии обороны, оттеснить ганкруллов на добрый десяток шагов назад, что, впрочем, было лишь временным достижением. Совсем скоро в схватку должны были вступить свежие силы противника, которым, как тогда показалось моррону, не было числа. Своей очереди побарабанить оружием по махаканским щитам ожидало еще сотни две тяжелых пехотинцев, а за ними к бранному полю подтягивались и переформированные отряды мечников и стрелков.
– Дело совсем погано, – подытожил Альто, протяжно шмыгнув носом и сплюнув кровью из разбитого, опухшего рта. – Три четверти часа, от силы час продержимся, а там хана!
– Что делать будешь? – спросил моррон, считавший прогноз друга необоснованно оптимистичным, но решивший ему о том не говорить. По оценке Аламеза, до последнего, завершающего сражение взмаха топора, меча или дубины оставалось не более получаса.
– Пошли в Аргахар! – кратко ответил Румбиро и подтвердил словесный приказ тем, что схватил моррона за рукав куртки и силой потащил за собой. – Нам с тобой еще рано головы класть! Не заслужили мы почетного права на вечный покой отправляться, пока дело не сделано!
– Ты что, собираешься бросить своих?! – с недоумением спросил Аламез, тщетно пытавшийся вырваться из обхватившей не только ткань, но и его левое запястье ручищи бородача, а правой рукою поправляя съехавшую в драке котомку с дротиками и закидывая за спину помятый щит.
– Не плюй мне в душу, и хватит жевать сопли! – огрызнулся командир, явно не желавший покидать ряды упорно бьющегося отряда, но не видевший иного выхода. – Сам знаешь, ни трусом поганым, ни дезертиром паскудным я никогда не был, а щас становиться уж поздно! Мы с тобой кто такие?! Мы с тобой солдаты, а первая задача любого солдата в том, чтобы выполнить приказ! Пока дело не сделано, всё остальное никчемная трепотня и мерзкое слюнтяйство! Вот наказ Великого Горна исполним, а там и потолкуем… Кем хошь меня тогда назови, хоть трусом, хоть мерзавцем… ну, коль красотой рожи своей не дорожишь!
К сожалению, против такого аргумента у Дарка не нашлось что возразить. Погибнуть здесь и сейчас вовсе не означало покрыть свое имя славой, а, наоборот, значило быть признанным недальновидным глупцом, провалившим ответственное, возможно, судьбоносное для многих живых существ задание. На войне частенько приходится пренебрегать тем, что ты хочешь или считаешь правильным, ради исполнения долга.
– Да иду я, иду! – согласился Аламез, пытавшийся поспевать за припустившимся бегом гномом, а затем, изогнувшись всем корпусом, гаркнул другу прямо в ухо: – Руку пусти, страхолюдина мохнатая!
Хоть не сразу, но Альто исполнил просьбу моррона, разжав свою цепкую пятерню. После этого Сын Великого Горна зашевелил своими короткими ножками раза в два, если не в три шустрее и задал столь высокий темп передвижения, что Дарку пришлось изрядно вспотеть, чтобы за ним поспевать. Несмотря на жуткую боль, появившуюся в мышцах ног, спины и живота, такие мучения были к лучшему. Они позволяли позабыть о том, что за спиной всё ещё бушевало сражение, и солдат за солдатом погибал отряд, из которого моррон и Альто сбежали…
Обычно утомленные бегуны молят всех известных им богов, чтобы у них побыстрее открылось второе дыхание. Упорно несущийся следом за гномом, но так и не способный его догнать Аламез уже давненько распрощался с третьим и ожидал наступления четвертого прилива сил. Альто демонстрировал завидную прыть и выносливость. Изначально задав высокий темп передвижения, он интенсивно перебирал коротенькими ножками и бойко размахивал непропорционально большими для его приземистого тела ручищами, заставляя Дарка позавидовать, что не был рожден махаканским гномом.
Дорога, по которой они вдвоем неслись, далеко не везде была идеальной для пробежки. Относительно хорошо сохранившиеся, вымощенные кирпичом участки караванного пути довольно часто сменялись крутыми подъемами и покатыми спусками; завалами камней, через которые приходилось перебираться, используя все четыре конечности, рытвинами или огромными ямами, через которые далеко не всегда удавалось на бегу перепрыгивать, а порой приходилось и плыть. Дарк с трудом преодолевал многие из естественных полос препятствий, ну а выносливому, как слон, гному, казалось, всё нипочем.