Призраки(Русская фантастическая проза второй половины XIX века)
Шрифт:
— Тьфу! — крикнула Найда и спрятала лицо.
— За что же ты бранишься, — спросил у нее нежный и сладкий голос. Найда смотрит: перед нею стоит уж не кот, а Явтух, ее Явтух, ее милый суженый…
— Это ты, Явтух?
— Я, моя кралечка!
— Как же ты напугал меня! Бог знает, чем показался!
И она кинулась к нему на шею и потащила его за руку в хату.
— А, Остапович, Шаповаленко! — залепетали вокруг парня собеседники. — А мы вас ждали, да все думали, куда это вас занесло!
Найда от радости бегает
— Будем вам, щебетухи, языком тарахтеть! — сказал ткач. — Садитесь вечерять.
Найда всыпала в миску вареников.
Все при этом бросили болтовню и, крестясь, сели за стол. Явтух молча сидел, сложа руки.
— А ты же что паном расселся? — спросила его с досадою Найда, видя его невежливость. — Не велика птица! Н'a полотенце, да завесь свои шаровары, а то еще как раз с усов капнет!
Явтух нагнулся к столу и раскрыл рот. В ту же минуту дивные дела произошли в хате. У одного из парней в кармане были припасенные орехи и рожки; вдруг карман раскрылся, и орехи, а там и рожки, будто воробьи, стали вылетать оттуда, направляясь в рот Явтуха, который только раскусывал их. Долго никто не мог прийти в себя от изумления. «Э-ге-ге! да что же это такое?» — подумали в один раз все гости и остались неподвижными. Молчание сделалось такое, что слышно было, как муха жужжала и билась где-то под опрокинутым кувшином.
— Ой, лелечко, братцы!.. караул! — закричал вдруг ткач, весь в муке вскакивая из-под стола, куда нагнулся искать упавший кисет с табаком. — Да это — не Явтух; это, братцы, такое, чего и назвать нельзя… у него хвост собачий! Смотрите!..
— Черт, черт! — закричали все и, во мгновение ока выскочив из хаты, побежали куда глаза глядят. В то же время у мнимого Явтуха упала с головы шапка и на лбу сверкнула пара золотых рожек. «Так вот это кто!» — подумала Найда и замерла от ужаса, оставшись глаз на глаз с тем, которого, по словам ткача, даже и назвать было нельзя…
Выроненный из рук чертом, Явтух стремглав понесся с неба, посылая прощания милой и ожидая каждое мгновение, что вот снизу, из воздушной тьмы, выяснится река, болото или сухое, рогатое дерево и он распростится навеки с жизнью, — как вдруг неожиданно почувствовал под собою что-то мягкое. Он осмотрелся и видит, что упал со всего размаха в стог свежего, пушистого сена и утонул в нем по самую шею. Почувствовав приятный запах травы, Явтух сперва убедился, что все ребра у него целы, потом выкарабкался из сена, лег на стог и посмотрел вниз…
Возле стога был разложен огонь. Толпа чумаков, наклонясь над чугунным котелком и куря трубки, отдела у огня.
— Здорово, паны-браты! — сказал со стога Явтух.
Чумаки, не поднимая головы, не двинули ни плечом, ни усом, а только в один голос ответили;
— И
— А я к вам! — сказал опять Явтух.
— Милости просим! — ответили чумаки, не поднимая головы и спокойно сося коротенькие трубки.
Явтух оправил на себе бабью юбку и кофту и с такою речью обратился к чумакам:
— А посмотрите-ка, добрые люди, в чем я!
Чумаки вынули изо рта трубки и подняли к нему головы.
— Хорош? — спросил Явтух.
— Хорош.
— И башмаки хороши?
— Хороши.
— А платок? — спросил Явтух.
Чумаки, которые опять было принялись курить, удивляясь, что это за человек их расспрашивает и откуда он взялся, опять отняли изо рта трубки и, смотря на Явтуха, ответили:
— Хорош и платок.
— Хлеб же соль вам! — сказал нежданный гость, спускаясь на землю со стога. — Должно быть, борщ варите, с таранью.
— Нет, кашу с салом.
Явтух спустился на землю и подсел к костру.
— А позвольте узнать, господа чумачество, откуда вас Бог несет?
— Из Крыма.
— За солью ездили?
— За солью.
— А где мы теперь, паны-браты? — прибавил Явтух.
Чумаки молча переглянулись: вот насмехается человек.
— То есть… как оно… насчет, то есть?.. Где это место, на котором вот мы теперь сидим? — прибавил Явтух, указав пальцем на землю.
— Где это место? — спросили чумаки, опять переглянувшись между собою.
— Да, добрые люди.
— За Мелитополем.
— Слышал, слышал, братцы, про Мелитополь! Слышал! Это от нас верст пятьсот будет! Еще оттуда, то есть — тьфу! отсюда… коробейники к нам с ситцами ходят. Ну, хватил же нечистый! В полночи пролетел полтысячи верст.
Чумаки перестали курить.
— Так ты, стало быть, нездешний? — спросили они.
— Нездешний… Я из Изюма, коли знаете. Еще сегодня ходил там по базару и купил себе шаровары, — заметил Явтух, да и запнулся на этом слове. — То есть просто диво! — вздохнул он и, придвинувшись поближе к чумакам, стал рассказывать обо всем дивном и непонятном, что с ним случилось в тот вечер.
«Спьяну», — думали, глядя на него, чумаки.
— Да что, — сказал в заключение Явтух, — я вам, братцы, скажу такое еще, что просто со смеху за бока ухватишься… Дайте трубочки покурить… Как летели мы с чертом, встретилась нам ведьма, рыжая да старая, такая старая, что только вороньё пугать. Завидела меня у него в лапах, подумала, что я — не казак, а девка, потому что в этой юбке был, и вцепилась в него. Нечистый выронил меня, а с головы ведьмы свалился платок. Так она простоволосая и полетела с ним под самые звезды… Когда я падал сюда, вижу — по дороге летит оброненный ведьмою платок; я его захватил на лету с собою! Должно быть, вещь важная! — заключил Явтух и, спрятав трубку за пазуху кофты, выложил перед глазами чумаков яркий, невиданного цвета платок.