Призраки стекла
Шрифт:
— Я так рада, что ты здесь. — Моя старшая сестра Эддисон радостно смотрела на меня. Мое сердце подпрыгнуло. Она была так похожа на Сета, что у меня перехватило дыхание. Только Эдди унаследовала цвет волос нашей матери. Ее изящный носик был более тонким, а голубые глаза сияли, контрастируя с медовыми светлыми волосами, рассыпавшимися мягкими локонами по плечам. Она была воплощенным изяществом. Внутри и снаружи. И как же я по ней скучала.
Она притянула меня к себе.
Ошеломленная, я отступила назад и уставилась на ее живот, обтянутый джемпером,
— Я собиралась рассказать тебе, — произнесла она.
Адель скрестила руки.
— Сейчас с ней не очень-то погуляешь по парку.
Роза повернулась и снова взяла меня за руку.
— У нее будет девочка. С девочками все просто.
Адель фыркнула.
— С тобой было просто.
— Эдди, — сказала я. — Ты должна была хотя бы позвонить мне. Какой срок? Ты огромная.
Она закатила глаза.
— Спасибо, ты тоже отлично выглядишь.
— Я только имела в виду…
— Она знает, что ты имела в виду, — хмыкнула Адель.
— Сегодня восемь месяцев, — сказала Роза.
Потрясенная и отчаянно нуждающаяся в стакане воды, я направилась на кухню.
— Ничего, если…
— Господи, девочка просит разрешения воспользоваться собственной кухней. — Адель прошла мимо, пригласив всех следовать за собой. — У нас есть выпечка и кофе.
Эддисон обхватила меня за плечи.
— Я знаю, что ты имела в виду, Уит, — сказала она. — Я рада, что ты вернулась.
— Это всего на пару дней, — сказала я.
Эддисон крепче прижалась ко мне, но больше ничего не сказала.
Несколько часов спустя я стояла в дверях своей спальни. Позднее полуденное солнце заливало комнату золотым светом. В воздухе витал аромат ванили и жасмина.
На оштукатуренных стенах цвета слоновой кости, покрытых лепниной, висели большие картины в богатых рамках с изображением цветов, океана и неба. Бледный шерстяной ковер уютно укрывал полы из натуральной сосны. На окнах висели бело-голубые портьеры в стиле шинуазри, которые подходили к балдахину на моей старинной кровати.
Эддисон сидела на одеяле и смотрела на меня. Моя сестра, которой оставалось несколько недель до родов, выглядела такой красивой и довольной собой, какой я ее никогда не видела. Только теперь в ней было что-то более спокойное. Она стала сдержаннее, как будто жизнь настолько сбила ее с толку, что заставила следить за своими действиями. Я полагала, что потеря мужа может так подействовать на человека.
— Ребенок не от Калеба, — сказала она прямо.
— Хорошо. От кого же тогда? — спросила я, подсчитав в уме. Калеб скончался в декабре прошлого года. Он упал, когда вешал рождественские гирлянды на задней стене дома. Мой желудок скрутило при этой мысли. Какой жестокий способ умереть. — Срок восемь месяцев, значит…
—
Я сдержала вздох. Меня не было слишком долго.
— Лучший друг Калеба, Фрэнсис?
— Не говори так, — покраснела она. — Это сложно.
Я перебралась на кровать и села рядом с ней.
— Очевидно.
— После несчастного случая с Калебом он не отходил от меня ни на шаг, — сказала Эддисон. — Он ворвался в парадную дверь в ту ночь, когда это случилось, прошел через весь дом к тому месту, где я сидела на террасе. Взял меня на руки и прижал к своей груди. Я так сильно плакала, что думала, что умру. Но Фрэнсис удержал меня. — Ее глаза заблестели. — С тех пор он со мной.
— Я рада, — прошептала я, и мое мнение сразу же смягчилось. Фрэнсис был рядом, когда моя сестра больше всего нуждалась в ком-то. И это было больше, чем я могла сказать.
— Перси его любит, — искренне продолжала она. — Он ветеринар, и Перси постоянно приносит ему то одно, то другое раненое животное. Он такой нежный. И добрый. Фрэнсис… — ее голос прервался.
Я опустила взгляд, не в силах остановить слезу, медленно сползающую по щеке.
— Я никогда не винила тебя, — сказала Эддисон. — За то, что ты не приехала на похороны Калеба. Это было слишком скоро после Сета. Я знала, что ты не сможешь справиться с этим.
Ее слова, хотя и звучали как сострадание, больно ранили. Я потеряла своего близнеца из-за проклятия. Но она потеряла брата. А потом и мужа.
Я сжала ее руку.
За дверью раздался грохот, который испугал нас обеих. Я встала и выглянула в коридор. Одна из нескольких позолоченных рам, в каждой из которых висели семейные свадебные портреты, упала на пол. Я опустилась на колени и осторожно перевернула ее, проследив взглядом за крошечной трещиной, расколовшейся по центру защитного стекла. Со старой черно-белой фотографии на меня смотрели Уильям и Джулия Дарлинг, красивые и неподвижные, как и подобает светским львам Лоукантри.
Мама подошла, потом остановилась, как будто вид меня дома застал ее врасплох.
— Ой, эта рама все время падает. — Она взяла у меня из рук тяжелый предмет и аккуратно прислонила его к стене. — Я попрошу Фрэнсиса заменить заднюю часть. Она стареет. — Она вошла в мою комнату, жестом пригласив меня следовать за собой, подошла к кровати и положила одну из распухших лодыжек Эддисон себе на колени, массируя ее натренированными пальцами. — Ты собрала довольно большую сумку для двухдневной поездки.
Я пожала плечами.
— Я взяла всего понемногу. Вы же знаете, как переменчива бывает погода в это время года.
На стене тикали часы из слоновой кости.
Я присела на край матраса рядом с ними, и мои пальцы коснулись знакомого старого одеяла. Я указала на живот сестры.
— Есть ли еще какие-нибудь сюрпризы, о которых мне следует знать?
Перси влетел в спальню, все еще в маске для Хэллоуина и накидке из пляжного полотенца. Он застенчиво посмотрел на меня, а затем переключил свое внимание на маму.