Призраки в Сохо
Шрифт:
Она уже скулила от изнеможения, крутясь и извиваясь, расцарапав ему руки до крови, как голодная кошка. Он и подумать не мог такого о своей бывшей ученице. Он видел ее теперь совсем иной. Такой невыносимо живой, страстной и горячей.
Она почти плакала, прося его перестать играться с ней, и тем самым доводила мужчину до исступления. Его предел был достигнут. Как же ему неистово хотелось эту аппетитную, бесстыдно обнаженную, мечущуюся, стонущую, жаждущую девочку! Его тело стало комком невыносимого желания.
– Что ты хочешь?
– зашептал он срывающимся голосом, и ее ответ сорвал все его клапаны.
Схватив Миону за бедра, зельевар рывком придвинул ее к себе. Раздвинув широко
Партнерша умоляла еще, и он давал ей еще, а взамен получил новую партию судорог, бегущих по ее разгоряченному и мечущемуся в экстазе телу, и сжимающих его плоть. Миона кричала в экстазе, и он, не выдержав, инстинктивно вошел максимально глубоко, замер на краю Мира, а затем ворвался. Разлетелся на кусочки, чувствуя, как, на какое-то время, все вокруг перестает существовать. Блаженное облегчение, огромной горячей волной, накрыло его с головой. Из груди вырывался стон наслаждения. О Боги! Если бы это могло длиться вечно… Все. Это и есть Рай.
Тяжело дыша, в изнеможении, профессор повалился на горячую, взмокшую и нежную Миону, сжимая ее в своих объятиях. Сто гриндилоу в глотку! Ему хотелось плакать от этой ошеломляющей вспышки.
Как никогда Гермиона была близка к тому, чтобы свихнуться. Лавина ощущений, накрывшая ее с головой, порождала странные чувства, которым еще не было названия. Смятенная этим шквалом, она отпустила все тормоза и неслась в пропасть, к которой ее подталкивали умелые движения пальцев. Так сладко было подаваться его ласкам, что казалось, она просто не выдержит этого. Никогда прежде она не чувствовала в себе такой безумной тяги к кому-либо, никогда не набрасывалась на мужчин, словно одичавшая кошка. Хотя, может и набрасывалась… Но уж точно не испытывала от секса таких ощущений, близких к эйфории.
Уже позже она подумает о том, не подлил ли он ей чего. Ее пытливый ум найдет множество причин случившемуся, таких как: желание оказаться с человеком, который знает, что ее прошлое не является сном; необходимость в том, чтобы почувствовать себя в безопасности, а безопасность, как она уже знала, долгие годы их задницам обеспечивал именно этот человек; любопытство касательно того, насколько далеко позволит себе и ей зайти этот всегда мрачный и ядовитый маг.
Но все это будет потом, а сейчас она ловила его взгляд и тонула в нем, почти физически ощущая падение вглубь этих колодцев его души. Тысяча пикси! Насколько же сильно она хотела его, едва ли не хныкая, когда он вводил пальцы глубже в лоно, а затем мучительно медленно скользил наружу! Ему не нужно было даже привязывать ее к кровати, чтобы заставить не двигать бедрами. Хватило всего лишь взгляда и властно опущенной руки на живот, которой он останавливал ее малейшую попытку ослушаться. И ей ничего не оставалось, кроме как извиваться на кровати от удовольствия, не имея возможности как-то контролировать все это. Пожалуй, впервые ей доставляло наслаждение просто поддаваться чужим рукам, полностью отдаваясь в их власть.
Миона не задумывалась о боли, которую приносит, расцарапывая его руки ногтями, она просто хотела получить свое. Прикрыв глаза, она отвечала на его поцелуй, но когда мужчина проник в ее рот языком, копируя свои же движения, совершаемые гораздо ниже, девушка почувствовала себя на грани. Напрягшись
– Пожалуйста… Пожалуйста, Северус… - сорвавшись на стон, она широко развела стройные ноги и резко подалась бедрами вверх, закричав от удовольствия. Мерлин, как хорошо, что в этом старом доме строители подумали о звукоизоляции, иначе соседи уже сошли бы с ума от ее стонов и криков, кончили бы только от одних их.
Его вопрос, произнесенный тихим, вкрадчивым голосом, обволакивающим, словно бархат, подвел ее к той черте, за которой уже было не важно, кто он и кто она, имел значения только этот жгучий огонь в крови и желание, разрывающее изнутри. Ведя ладонями по его бокам вниз, Грейнджер судорожно вздохнула.
– Тебя. Я хочу тебя…
Гриффиндорка ахнула от того, как сразу же после произнесенного, он рывком притянул ее к себе и, властно раздвинул ножки настолько широко, на сколько было возможно. Сильное тело буквально вдавило ее в кровать, когда мужчина резко ворвался в лоно, растягивая его и чуть ли не рыча от наслаждения. Его пальцы еще сжимали нежную кожу бедер, когда он проникал глубоко внутрь, вырывая из ее груди крик.
Одного сильного толчка ей хватило для того, чтобы, наконец-то, достигнуть оргазма. Чувствуя, как сладкая судорога проходится по телу, как от нее сжимаются пальцы ног, Миона завела руки за голову и схватилась пальцами за изголовье, напрягаясь всем телом, желая продлить наслаждение. В то время как Северус уже не мог остановиться, врываясь еще глубже, сильнее и быстрее. Он каждым резким толчком, будто бы, наказывал ее за все годы, которые приходилось спасать их; за всю боль и одиночество, на которые был обречен, выбрав путь шпиона; за все лишения в «жизни после смерти»; за дерзость, с которой она отдавалась ему и за то, что ей было мало. Хрипло рыча, он будто бы хотел пронзить ее насквозь, растягивая до боли своим внушительным членом, сжимая возбужденную горошину соска, покручивая и оттягивая его.
– Мисс Грейнджер, вы ведете себя, как кошка по весне. – Жарко выдохнул мужчина в ее ушко, когда влажные звуки шлепков наполнили комнату. А она только сильнее заводилась от этих слов, сжимая мышцами лона плоть глубоко внутри себя.
– Еще, еще… - шептала она, даже не осознавая, что этот горячий шепот принадлежит ей. – Северус, я хочу еще!
Хныкая и извиваясь, она приоткрыла губки в беззвучном крике, когда он опустил руку на ее шею и многообещающе усмехнулся. Ее пальцы до онемения впились в изголовье.
– Я научу вас, как нужно просить. – Обещал упоительный голос.
– Я оттрахаю тебя так, что ты потом весь день будешь помнить о том, как насаживалась на мои пальцы, умоляла меня взять тебя, как я рывками входил в твое лоно, а ты кончала от этого.
Едва Снейп договорил, как хрупкое тело девушки выгнулось, а сознание будто бы пронзила молния. Она заметалась в экстазе, судорожно хватая губами воздух, крича и, будто бы тисками, сжимая плоть внутри себя. Очертания комнаты потеряли для нее четкость. Краем сознания она уловила, как зельевар напрягся всем телом, совершая несколько жестких толчков, последний из которых оказывается слишком глубоким и несколько болезненным, а потом излился внутри нее. Еще какое-то время, его стон эхом раздавался в ее ушах, пока ее руки бессильно упали на покрывало, подрагивая от напряжения, в котором находились, пока она переводила дыхание и чувствовала на себе такую приятную тяжесть сильного тела.