Призвание: маленькое приключение Майки
Шрифт:
Ослепительный луч рванулся от девочки к Диве.
Розовая жемчужина ожила.
Прима восстала из пены.
Жизнь в розовом…
Майка прежде и думать забыла, что на ее шее болтается шнурок с шелковисто мерцающим шариком — ведь к красоте привыкаешь быстро, если не знаешь ей цены.
Сейчас жемчужина сделалась горячей и тяжелой. Она пробивала пространство розовым лучом.
Достигнув Примы, возвышавшейся над пеной, луч затвердел и с тихим,
Ни единый предмет не утерял прежней видимости, но стал теперь гораздо красивее.
Для Майки началась новая жизнь — в розовом.
Платье ее само собой закоробилось, пошло волнами и воланами, вдруг облегчаясь, делаясь тонким, воздушным и танцующим. В один момент форменный наряд преобразился в знак, который станет для Майки фирменным на ближайшую вечность.
Да, она выглядела самой нарядной школьницей, какую себе только можно представить.
Гимназистка четвертого «А» стала предметом обожания.
Правда, сама Майка об этом не догадывалась. Она лишь придирчиво осматривала преображенное платье и — ох, уж эти современные дети! — не слишком удивлялась. Было бы странно, попав к Алле Пугачевой, так и остаться прежней серой мышкой.
Стоит сказать, что топ-моделью девочка, конечно, не сделалась. Кроме платья, в ней все осталось прежним — и тощие косички, и ножки-спички, и маленький рост. Но в Постороннем мире царили свои законы.
— Вах, — Никифор учтиво поклонился. — Рад приветствовать вас, Ваше Внучатое Преосвященство!
Теперь его торжественность была непоказной, а самой настоящей, будто Майка подросла и стала если не самой Аллой Пугачевой, то, хотя бы ее бедной родственницей.
— Цыц, — прикрикнула на служку Дива, будто он выболтал что-то лишнее.
Прима уже выбралась из ванны и теперь сидела на стульчике, распространяя вокруг себя облачка пены.
— Особые пожелания к наряду имеешь? — осведомилась она.
Майка потупилась, боясь высказать чаемое.
Понимающе улыбнувшись, Прима хлопнула по колонне-тумбочке. Потайная дверца распахнулась и оттуда, на серебряном блюде выехали две вазочки, оказавшиеся хрустальными туфельками как раз небольшого Майкиного размера.
— Семейный раритет, — пояснила Дива. — Плясать не будешь — чтоб ног не поломать. Сиди, улыбайся, смотри и думай. Все понятно?
— Понятно, — пролепетала Майка.
— Думай, что говоришь, говори, что думаешь, — добавила Алла Пугачева. — А теперь давай.
— Что?
— Кричи.
— Как?
— Как хочешь, — пожала плечами Прима. — Как можешь. Как знаешь. Как тебе удобнее. «Как» в балах не главное, — голос Дивы зазвучал по-волшебному полнозвучно. — Главное в балах — кто…
Она знала, о чем говорила.
Взгляд Аллы Пугачевой заставил Майку вытянуться в струнку.
— Раздайся, бал! — огласила она.
И началось.
Бал^2
И была музыка, звучавшая сама по себе. И были танцы, плескавшиеся во всех концах огромного зала. Сияли розовые лампы, невидимый оркестр играл вальс, а кавалеры во фраках, смокингах и костюмах в талию кружили дам, наряженных в ажурные платья с голыми спинами и рукавами фонариком.
Майка сидела в особом креслице без ножек — янтарная капля креслица висела на прозрачной леске, от чего казалось, что она парит в воздухе, забыв о притяжении. Прима находилась рядом. Она восседала в капле-кресле размером побольше. Пена с ее большого платья с рукавами-крыльями еще не везде отпала, но была заметна лишь вблизи: многочисленным гостям, кружившимся у подножья лестницы, примадонна являла ослепительную белизну.
Алла Пугачева была здесь Дивой, а Майка Яшина — Дивочкой. Второй по важности персоной.
Только сейчас, в свете бальных огней, в грохоте музыки, во взрывах смеха и шуршании множества бальных туфелек, Майка поняла вдруг, что лестница, которую ей выпало венчать, была непростой: красновато-желтой внизу, золотистой посередине и почти белой, на кончике. Ни дать, ни взять — переливчатый парус огромного корабля.
Майка будто увидела себя со стороны. Ей представилось, что ослепительный парусник мчится в чудесную даль по морю из танцующих пар, сквозь голоса и прекрасную музыку.
А ведут его две янтарные капли.
Алла Пугачева и Майя Яшина. Две Впередсмотрящие.
Впередсмотрящая Великая Прима и Впередсмотрящая Внучатая Примочка.
ВВП^2.
Да, случилось то, что и предсказывала одна нелепая лесная обитательница, в тот невозможный миг еще только готовившаяся к выходу в свет.
Удвоение ВВП.
Но вот что странно! Вальс звучал, а танцевать Майке совершенно не хотелось. Сейчас, переживая, быть может, самые счастливые моменты своей жизни, она не торопилась прожигать их в бальном шуме. Ей хотелось запомнить каждый миг головокружительного утренника.
Сидя неподалеку от Аллы Пугачевой, украшая собой трехцветную лестницу-парус, Майка вглядывалась, не пропуская ничего. Она видела даже больше, чем прежде могла себе представить.
Глаза ребенка приобрели такую орлиную зоркость, что, казалось, у нее открылся еще один, третий глаз.
Гости были одновременно и далеки, и близки. Майка переводила взгляд с одной фигуры на другую, без усилия наводя резкость, как на фотоаппарате, и вьедливым объективом его различая малейшую деталь. Девочка была уверена, что слух ее тоже приобрел невиданную остроту, но испытывать его не стала: это было бы неблагородно и невоспитанно — дивочкам подслушивать не полагается.