Призвание варягов. Норманнская лжетеория и правда о князе Рюрике
Шрифт:
Норманны – не только скандинавы
В истории норманнов так, как она представлена в современной литературе различной тематики, на мой взгляд, много непонятного и темного. Поделюсь только некоторыми из моих наблюдений по этой теме. Общая постановка проблемы была дана здесь, и она вызвала широкий отклик среди читателей.
Наиболее ранним источником, откуда могли быть почерпнуты сведения о связи имени норманнов со Скандинавским полуостровом, был, скорее всего, труд хрониста Эйнгарда (ок. 770–840) «Жизнеописание Карла Великого», где он упоминал о норманнах в контексте вооруженных столкновений, которые имели с ними франки: «От западного океана к востоку протянулся
Последняя из войн была предпринята против нордманнов, которых называют данами, сначала занимавшихся пиратством, а потом заведших большой флот и приступивших к опустошению берегов Галлии и Германии. Король их Годфрид до того был раздут пустой спесью, что подумывал о подчинении себе всей Германии, и Фризию и Саксонию называл не иначе, как своими провинциями. Уже покорил он и сделал своими данниками соседних абодритов. Уже похвалялся, что вскоре придет с большими силами в столицу франкского государства Ахен.
И словам Годфрида, хотя и пустейшим, почти уже верили и даже думали, что он может предпринять что-либо в этом роде, когда вдруг намерения его предупредила внезапная смерть… В период нордманнской войны он (Карл Великий. – Л.Г.) занялся строительством флота, сооружая для этого корабли на реках, которые, протекая по Галлии и Северной Германии, впадают в океан. А так как нордманны постоянно опустошали берега Галлии и Германии, то во всех портах и в устьях судоходных рек были по его приказу устроены стоянки для судов и выставлены сторожевые корабли, дабы предупредить вторжения неприятеля…» [160]
Труд Эйнгарда активно использовал Адам Бременский [161] , благодаря чему он получил широкое распространение в северонемецкой и скандинавской ученой среде в последующие периоды. Этот труд тем более ценен, что четко определяет нижнюю временную границу для норманнских походов на западноевропейском континенте.
Помимо прославленного Эйнгарда другим известным франкским хронистом IX в., упоминавшим норманнов, был аббат Прюмского монастыря Регино (840–899), в числе прочих произведений создавший «Всемирную хронику». Прюмское аббатство, где Регино находился в период 892–899 гг., было расположено в Лотарингии, неподалеку от Трира, неоднократно подвергавшегося нападениям норманнов. Само Прюмское аббатство дважды захватывалось и разорялось норманнами – в 882 г. и в 892 г. Рассказывая о нападении норманнов на монастырь, Регино запечатлел драматические картины: норманны опустошили все вокруг, многие монахи были убиты, остальных увели в рабство; норманны унесли к своим кораблям непомерно большую добычу и, погрузив ее на борт, отплыли в открытое море [162] .
Хроника Регино использовалась многими поколениями западноевропейских историков, и подтверждением тому служит, например, ссылка на Регино у шведского писателя Олауса Магнуса в его знаменитом труде «История северных народов» (Historia от de nordiska folken), опубликованном в 1555 г. В главе, где рассказывается о пиратстве новгородцев, которых автор называет рутенами или московитами, в Белом море или Финском заливе (Vendiska viken / Livfländska hafvet), он описывает способ, использовавшийся «московитами» для транспортировки судов по суше: «Когда они увидят, что не могут продолжать безнаказанно свои пиратские набеги, то взваливают суда на плечи и так переправляют их по суше, уходя в глубь лесов и укрываясь в известных им потаенных местах».
Описание новгородского пиратства рождает у писателя стремление привести сходные параллели из мировой истории, и при этом он обращается к хронике Регино: «Другой поразительный способ в аналогичных (с «московитами». – Л.Г.) случаях перетаскивать суда описан в хронике Регино. В ней рассказывается о норманнах и о том, как они во время грабительского похода на Бургундию и Париж перетаскивали свои суда по суше на расстоянии двух миль и спустили их на воду, когда вышли на берег Сены .
Ett annat egendomligt sätt att i liknande fall fortskaffa fartyg omtalas i Reginos krönika. Där berättas nämligen om normannerna, att de vid ett plundringståg mot Burgund och Paris släpat sina skepp öfver land en sträcka af två mil och satt dem i vattnet först när de hunnit fram till floden Seine.
I terum exurgit mirabile facinus in fimili casu nauium trahendatum, prout in Reginonis historia resertur, videlicet Nortmannos duorum millium passibus naues per terram traxisse ut Burgundiam froliarent, (ac?) Parisios demum in Sequanani immersisse» [163] .
Примечательно в этом отрывке то, что О. Магнус, говоря о Nortmannos, считает их иностранцами. Глава, где он приводит данное описание (девятая глава в 11-й книге), так и называется «О подобном у иностранцев» («Om utländska motsvarigheter»/«De externis exemplis»). Причем Магнус пишет о норманнах-иностранцах со ссылкой на хронику Регино как о чем-то общеизвестном. Более того. Как известно, название норманны , согласно пояснению Лиутпранда (см. далее), в переводе с «тевтонского», дословно означает северные люди , или жители севера . Когда Магнус пишет о грабительском походе норманнов в Бургундии, он употребляет для их названия именно «тевтонское» слово Nortmannos . Когда же он описывает североевропейские народы, в том числе и свои родные места, то он использует латинские термины, такие, например, как Septentrionalis Populi, Gentibus Septentrionalibus , что тоже означает жители севера, северяне . Почему это так, стоило бы задуматься.
И задуматься необходимо еще и потому, что с того времени, как норманнов стали связывать исключительно с жителями Скандинавского полуострова, вошло в обыкновение слово Norden переводить как «скандинавские страны», а прилагательное nordisk стало практически синонимом слова скандинавский . Поэтому перевод латинского оригинала О. Магнуса «Historia de gentibus septentrionalibus» на современный шведский «Historia от de nordiska folken» как бы невзначай стало восприниматься как история скандинавских народов, хотя к северным народам О. Магнус, кроме жителей Скандинавского полуострова, относил также русских и литовцев, т. е. объединял под этим понятием юг и север Балтики.
Вот небольшой отрывок из его главы о языках под названием «О пяти языках, на которых говорят в северных странах» («Om de fern olika spräk i de nordiska länderna»):
«Там говорят на пяти языках – северо-лапландском или на языке жителей Ботнии, на московитском (русском), финском, шведском и гетском, а также – немецком (!).
Man här finnerfem olika spräk i bruk, nämligen de nordliga lapparnas eller bottningarnas, moskoviternas (ryssarnas), finnarnas; svearnas och götarnas samt tyskarnas (!).