Призывающая волну
Шрифт:
– Уничтожить смеска, - отдал я приказ.
– Только тронь!
– вдруг зашипела ядовитой муреной Райнис, оскалившись.
– Что?
– удивился я.
– Послушай, он может напасть, он опасен...
– Не опаснее тебя! И ты тоже напал, тебя же никто за это не уничтожает?
– встала она перед скатом, по прежнему шипя и показывая клыки, словно изображала готовую к нападению акулу.
– Я вроде как пока числюсь твоей супругой, да? Так вот, любого, кто осмелится тронуть моего ската заживо отфритюрю! Даже не снимая чешуи!
– Отфритюрю?
– переспросил Чен, услышав непонятное слово.
–
– Пояснила Райнис, словно отмахнувшись.
– А в муке и соли зачем?
– тихо спросил недоумевающий Чен.
– Для корочки.
– Ответила она, чем вызвала резкое наступление бледности и нехватки воздуха у сопровождающих.
– Я смотрю интересные развлечения в Восточных провинциях.
– Встретил я её сверлящий взгляд.
– Что же, дорогая супруга. Раз этот скат из моих загонов, и до этого момента считался именно дворцовым грузовым скатом, то считайте его своим подарком на заключение временного брака. Мой дар супруге.
– Повелитель, но...
– хлопал глазами целитель.
– У вас вопросы, уважаемый целитель?
– прищурился я.
– Нет, мой Повелитель.
– Не стал спорить лекарь.
– Отец, мачеха станет матерью твоему следующему мальку. А ты даришь ей за это грузового ската? Полукровку непонятного происхождения и вида?
– а вот Чен молчать не собирался.
– Многие сочтут этот подарок оскорблением.
– Таков выбор твоей мачехи. Разве не она потребовала себе жизнь этого смеска, вопреки моему приказу? Пусть теперь и расхлебывает!
– отвернулся я, давая понять, что разговор окончен.
– Чен, Райнис, паланкин вас ждёт!
Дорога до дворца предстояла долгой, но мне было о чём подумать.
Глава 12.
Саар-Нали-Юфей.
Проследив, чтобы сын и Райнис удобно разместились, я окинул взглядом весь кортеж. Охрана, целитель и я собирались преодолеть путь до дворца верхом. Грузовые скаты мерно взмахивали плавниками, неся на своих спинах большой паланкин. Рядом с ним скользил смесок, теперь личная тварь Райнис. Словно прикрывал собой единственный вход в паланкин.
Мысли сами скользнули в опасное русло. Райнис жила во дворце уже давно, с пяти лет. И ни разу верхом её никто не видел. Если она и передвигалась вне дворца, то только в паланкине. Все мирииды жившие в империи, седлали скатов, перетягивая их системой ремней. Во время обычных прогулок, или неспешной езды, ноги, опирающиеся о ременные петли, свисали вниз. Если нужно было ускориться, то ноги поджимались к брюху и хвосту ската. Само седло закреплялось чуть выше основания хвоста ската.
То есть, у Райнис не было возможности научиться держаться верхом так, чтобы я этого не знал. Но, если всё же она умудрилась каким-то образом сохранить это в тайне, то учили бы её ездить так, как это делают все мирииды. Но она держалась свободно, не боясь и откровенно получая удовольствие от происходящего. Словно она полностью доверяла скату. Почему?
Сам собой напрашивался вывод о том, что Райнис контролировала ската. У мириидов иногда открывался редкий дар подчинять себе любую живность, что оказалась рядом. Но большинство очень быстро сходило с ума от этого. А некоторых лишала разума власть, которую сулил подобный дар. Правда, насладиться подобным даром
Могла ли Райнис быть такой одарённой? Ведь каким-то образом она смогла подчинить и ската-полукровку, и донную кормилицу? Или нет?
Тем, что обладает даром, Райнис безмерно гордилась. И демонстрировала свою силу к месту, и нет. Впрочем, происхождением, внешностью и любовью к украшениям она тоже заслужила массу тихих насмешек. Потому что ни один разговор с ней не обходился без того, чтобы она не упомянула, что её предки сидели на троне Восточного царства, и что она красива.
А уж как она обвешивалась украшениями... Она и ходила-то по дворцу так медленно, что иного не позволял вес навешанных на себя побрякушек. Да у неё на каждом пальце было по два-три кольца.
И вот чтобы она и удержалась? Хоть раз не похвасталась своими возможностями? Не натравила какую-нибудь живность на одну из наложниц? Да ни на секунду не поверю! Но тогда, что вообще происходит?!
Из размышлений меня вывел резкий толчок сбоку, чуть было не заставивший моего ската перевернуться. Я еле успел среагировать и удержать поводья. Оглянувшись, я заметил в стороне, откуда пришёл удар, смеска. Он явно готовился ко второму заходу, просто ждал реакции!
– Тварь!
– мгновенно разозлился я.
– Отец!
– крик сына заставил резко развернуться.
– Скорее, сюда!
– Что случилось?
– мгновенно оказался рядом с паланкином я, забыв о нападении ската.
– Райнис плохо. Я пытался тебя дозваться, но ты не реагировал, пока Котик не обратил на себя твоё внимание!
– частя от волнения, говорил Чен.
– Райнис?
– позвал я словно спящую девушку.
– Наверное, не хватило воздуха, и она постепенно потеряла сознание, - пояснил лекарь, растиравший ей виски и запястья.
– Отойдите, - сказал я лекарю и поднял Райнис на руки.
Быстро забрался на своего ската, прижимая голову Райнис к своей груди, и призвал собственный дар. Осколки большого рубина в моём кольце-печатке замерцали, давая понять, что дар откликнулся. Секунды, и я по пояс оказался в небольшом воздушном пузыре. А главное, вне воды оказалась Райнис.
– Я думал, что у нас ещё есть время, - обратился я к целителю.
– Тут невозможно сказать с точностью до дня.
– Пожал плечами лекарь, внимательно всматриваясь в лицо Ле-Гунн.
– Если ястык ожидается большой или малeк появится одарённым, то и время вынашивания пройдёт по разному. А в случае вашей супруги Повелитель я бы ожидал и то, и другое.
– Намекаешь... Намекаешь, что малeк может быть не один?
– спросил я отчего-то шёпотом.
– Порадовать своего супруга двойней удаётся даже далеко не каждой наири, Повелитель.
– Ушёл от ответа лекарь.
Весь оставшийся путь Райнис проспала у меня на руках, прижавшись к моей груди. Румянец несмело возвращался на её щеки, дыхание стало совсем размеренным, только ресницы легко трепетали. Похоже, ей что-то снилось. На чуть раскрывшихся во сне губах появилась мечтательная улыбка. Моё сердце сбилось, замерло, а потом зашлось в бешеной дроби. Близость Райнис вызвала странное, какое-то щемящее чувство. Её беззащитность трогала какие-то глубинные струны в душе, заставляя звучать то, что всегда молчало...