Про Ёлочку

Шубина Марина

Ёлки вытянулись в струнку, на всякий случай стараясь казаться как можно более высокими, и замерли.

– Вот тут, – сказал Лесник, ткнув топором в сугроб, где укрылась Й-Ола, – с тебя пузырь.

Очкарик осторожно подобрался к сугробу, стряхнул снег с Й-Олиных веток и тихо ахнул.

– Чего уставился, – буркнула Й-Ола, – рубить будешь? Так и знай, не хочу я ни в какие артистки.

Очкарик от неожиданности не устоял на лыжах и плюхнулся в снег. Не каждый день ведь встретишь такую разговорчивую ёлку! Лесник поодаль небрежно поигрывал топориком,

ухмылялся и, по своему обыкновению, чесал в затылке. Очкарик немного побарахтался в сугробе, потом кое-как добрался до Лесника и стал ему что-то говорить, оживленно жестикулируя. Лесник пожал плечами, убрал топорик за пояс, а очкарик вновь подошел к Й-Оле.

– Не буду я тебя рубить, – сказал он, – Жалко. Я вернусь за тобой, когда растает снег.

– Весной рубить будешь? – изумилась Й-Ола, – Так не по правилам, совсем без анестезии!

– Дурында, – засмеялся очкарик, – я ведь Ботаник. Просто выкопаю и увезу к себе в сад. Там тебе будет лучше.

– Я Й-Ола. Имя такое. Только я ведь вырасту в здоровенное дерево, – предупредила Ботаника честная Й-Ола, – и под моей кроной ничего расти не будет. Мы, ёлки, такие. Ёлочный этикет, будь он неладен…

Ботаник снова засмеялся.

– Я знаю, – сказал он, – мы разведём под твоей кроной плантацию рыжиков.

– Я буду ждать, – просто сказала Й-Ола.

– Непременно заберу, – шепнул Ботаник и погладил голубую лапку Й-Олы.

– С меня – награда в двойном размере! – крикнул он Леснику, и они вместе ушли из Ельника, беседуя на ходу.

– Уффф, пронесло, – выдохнули ёлки и облегченно расправили ветки. Снег с них рухнул вниз, засыпав Й-Олу до самой верхушки. Да оно и к лучшему – за всю зиму никто её больше не потревожил. А Й-Ола, засыпанная снегом, грезила о весне и новой встрече с Ботаником.

Глава третья. Весна. Переезд

И вот, наконец, наступила весна. Снег потихоньку таял, ёлки расправляли ветки и готовились выбросить новые побеги.

– И о чём ты шепталась тогда с этим очкариком? – спросила как-то Й-Олу не в меру любознательная Цапцарапиха.

– Обещал весной прийти и с собой забрать, – кратко ответила Й-Ола.

– Ээх, гиблое дело, – авторитетно заявила Цапцарапиха, – выкопает, потом в горшок посадит и будет из тебя делать японское дерево Бонсай. Будешь посередь дома стоять, как герань какая-то. Рядом со всякими там традесканциями и кактусами. Чистое позорище. Даже хуже, чем Новогодней ёлкой работать.

– Иди ты к лешему, – сердито фыркнула Й-Ола, и её голубоватые колючки налились фиолетовым цветом, – про горшок разговору не было!

– Ииии, милая, – пригорюнилась Цапцарапиха, – мужики – они все такие! Хоть тебе Ботаник, хоть Лесник, хоть Турист какой захожий. Сначала райские сады обещают, а сами всё время в горшок норовят запихнуть. А если засохнешь – в печку! Вот такая у нас ёлочная планида…

– Оставь мелюзгу в покое, – сказала справедливая Колобродиха, – чего ей тут в лесу делать? Вырасти – вряд ли вырастет, света мало, а вот браконьер какой-нибудь запросто под Новый год срубит. Пусть уж делает, что решила.

– Ась? Чаво? – скрипнул Пень, на минутку проснувшись.

– Да умолкни ты, бывшее дерево, – в сердцах рявкнула Колобродиха и засыпала Пень прошлогодними шишками.

И тут из глубины Ельника вышел Ботаник. Лыж на нем не было, а наоборот, были здоровенные резиновые сапоги. Однако, несмотря на неуклюжую обувку, шёл Ботаник вприпрыжку и напевал, как ни странно, ёлочную страшилку – всем известную песню «В лесу родилась Ёлочка». В руках же у Ботаника был вовсе не топор, а лопата.

Ёлки немедленно замолчали и сделали вид, что вовсе не умеют разговаривать – ёлкам с посторонними говорить не положено.

Одна только Й-Ола, так и не усвоившая основы ёлочного этикета, обрадованно замахала ветками, хотя ветра и не было.

– Привет, – весело сказал Ботаник, – вот я и пришел! Ты не передумала переселяться?

– Кого волнует мнение дерева? – буркнула все ещё сердито-фиолетовая Й-Ола.

– Это ты зря, – посерьёзнел Ботаник, – тут ведь как – только если по согласию, а иначе зачем я тогда сюда притащился?

– Выкапывай, – решительно заявила Й-Ола, рассудив, что перемены – это к лучшему, – ты меня в горшок сажать будешь? Бонсай делать?

– Для начала – в мешок, – засмеялся Ботаник, принимаясь за дело, – бонсай из тебя не получится – не та порода!

Он выкопал ёлочку, не повредив ни одного корешка. «Профи, – уважительно подумала Й-Ола, – такому, пожалуй, можно доверять».

Ботаник бережно закутал корни Й-Олы мешковиной, взвалил её на плечо и пошел прочь из Ельника.

– Счастливо оставаться! – Й-Ола помахала веточками бывшим соседкам.

– И тебе – удачи на новом месте, – шепнули ёлки, – пришли весточку, если сможешь!

– Непременно! – весело ответила Й-Ола, – С первой же птичьей почтой!

Ёлки хмуро смотрели вслед удаляющемуся Ботанику.

– Пропадёт, – запричитала Пустозвониха, – он её на дрова пустит!

– Не, точно в горшок запихает, – не согласилась Цапцарапиха.

– Умолкните все, – рыкнула Колобродиха, – раскаркались, как вороны! Вам же лучше – одним конкурентом меньше.

Ёлки мгновенно смолкли, сомкнули кроны, и вскоре ничего уже не напоминало о том, что когда-то среди них росла маленькая ёлочка со странными голубыми иголками. Разве что крошечное озерцо талой воды в оставшейся после Й-Олы ямке. Потом и оно высохло и заросло чахлой травой.

Глава четвертая. Ботанический сад. Хорошая компания

А Ботаник тем временем пришел к себе в сад и, не откладывая дела в долгий ящик, посадил Й-Олу в заранее подготовленную ямку.

– И это называется сад? – удивилась Й-Ола, оглядевшись, – что-то я не вижу всяких там яблонь-груш и прочих, которых вы, люди, так почитаете!

– Я же Ботаник, а не Садовод, и сад у меня – Ботанический, – возразил Ботаник, – у меня любому дереву есть место. Или тебе не нравится Берёзовая компания?