Про Шушундру и Шишимору
Шрифт:
Хохотала-хохотала Шишимора и вдруг неожиданно как подскочит, как завопит не своим голосом! Мимо неё, оказывается, оса пролетала. Укусила она Шишимору в язык. Видать, тот ей чем-то не понравился. Завизжала Шишимора от боли, схватила веник и погналась за осой: "Сейчас прибью!" Но где уж ей с осой тягаться! Только посуду побила да лавки переломала.
Две недели потом Шишимора ни смеяться, ни говорить не могла, так у неё язык распух! Но никто её не пожалел. Напротив, каждый говорил: "И поделом! Нечего всех стравливать и гадости делать!"
И вообще, после этого дня не только заяц, ёжик и Шушуня, но и все остальные лесные жители перестали с Шишиморой здороваться. Как завидят её, проходят мимо и отворачиваются, словно Шишиморы и нет совсем. Но Шишимора от такого к себе отношения становилась только вреднее и противнее. И каждый день всё новые пакости изобретала. Так что вскоре в лесу совсем от неё житья не стало.
В соседнее село привезли к бабушке на лето внучку Катю. Катя была девочкой хорошей. Только нередко всё делала наперекор тому, что ей говорили. Например, скажут ей: "Поешь!", а она вместо этого спать ложится. Скажут: "Ложись спать!", а она тут же за стол садится. Поэтому, когда однажды утром бабушка попросила её: "Не ходи в лес одна!", Катя уже спустя полчаса взяла да и пошла в лес. А бабушка на кухне обед готовила и потому этого не заметила.
Идти до леса было далеко. Катя с непривычки даже устала и едва дошла до первых деревьев, присела под ёлку отдохнуть. Но отдохнуть ей не пришлось. Что-то сбоку, в кустах, вдруг зашуршало. И зашипело. И завыло. Да так ужасно, что у Кати всё внутри похолодело: "Что бы это могло быть?" А тут ещё ёлка над ней сама собой заходила ходуном, и на Катю шишки посыпались. Это было последней каплей. В испуге Катя вскочила и, не разбирая дороги, бросилась бежать. А позади неё что-то хохотало, и свистело, и ухало.
Долго бежала Катя и остановилась лишь тогда, когда поняла, что заблудилась. "Куда мне теперь идти? Как домой вернуться?" - заплакала она.
И тут Катя услышала за спиной чей-то тоненький голосок:
– Что ты плачешь, девочка? Кто тебя обидел?
Оглянулась Катя и видит: стоит под деревом крохотный человечек, а рядом заяц и ёжик. И так приветливо на неё смотрят, что Катя сразу перестала плакать и сказала:
– Кто-то в вашем лесу меня напугал и забросал шишками.
– Может, это белка?
– спросил человечек.
– Она, когда семечки вылущивает, всегда шишки с деревьев вниз кидает.
– Нет!
– сказала Катя.
– Я белок знаю. Белки не хохочут, не свистят и не ухают.
– Тогда Шишимора, - вздохнул человечек.
– Больше некому!
– Точно! Шишимора!
– согласились с ним заяц и ёж.
– Её проделки.
– Каждый день на кого-нибудь страх наводит. Никак не уймётся!
– вновь сказал человечек.
– И что с ней делать? Ума не приложу!
– А кто такая эта Шишимора?
– спросила Катя.
– Моя дальняя родственница. А сам я - здешний лесовичок Шушуня. А потом Шушуня рассказал Кате всё, что знал о Шишиморе. О её подлостях и вредностях. О том, как она всем в лесу жить мешает.
– Неужели ничто не может её остановить?
– спросила Катя.
– Кажется, может, - вдруг припомнил Шушуня.
– Шишимора сама однажды сказала, что, если бы у неё были иголки и швейная машинка, она бы шитьём занялась - очень она это дело любит, - и тогда не осталось бы у неё времени на пакости. Только где эти иголки и швейную машинку взять?
Задумалась Катя и говорит:
– Скажите, а нет ли где поблизости заброшенной деревни? Мне бабушка рассказывала: из некоторых деревень, куда трудно добираться, люди ушли, а вещи их остались. Ну, там, тряпочки всякие, тарелки треснувшие, чашки разбитые...
– Да, - кивнул заяц, - есть тут неподалёку, за лесом, такая деревня. Уж лет двадцать как в ней никто не живёт. Только не пойму я, к чему ты клонишь?
– А вот к чему!
– сказала Катя.
– Наверняка в такой деревне найдутся иголки ржавые или даже сломанная швейная машинка.
– Верно, - улыбнулся Шушуня.
– Я иголки почищу, швейную машинку починю и отдам Шишиморе. Посмотрим. Может, хоть это её угомонит. Только как мне до этой деревни побыстрей добраться?
– Очень просто, - сказал ёжик.
– Тебя ворон отнесет.
– А как же вы швейную машинку сюда доставите? Ведь она тяжелая. Даже я с трудом её поднимаю, - спросила Катя.
– Пусть только найдётся, а там уж ты нам поможешь, - сказал ежик.
– Или не согласна?
– Ну что ты! Конечно, согласна!
– воскликнула Катя.
И все вместе они отправились к ворону. А тот, когда узнал, в чём дело, сразу же отнёс Шушуню в заброшенную деревню.
В первом же доме Шушуня нашёл мешочек с лоскутками, во втором - коробочку с почти новенькими иголками. А в сарае рядом с третьим домом отыскалась и старенькая швейная машинка. Ворон тут же передал об этом по лесному телеграфу, а Шушуня с помощью каких-то нехитрых инструментов, валявшихся под верстаком, принялся приводить швейную машинку в порядок. Долго возился. Катя с ёжиком и зайцем как раз подоспели, когда он закончил работу. И уже все вместе, толкаясь от усердия и даже немного мешая друг другу, они установили швейную машинку на тачку, найденную в том же сарае, и двинулись в обратный путь.
До брусничной полянки, где стояли под раскидистым дубом домики Шишиморы и Шушуни, они добрались без приключений. Только когда переходили вброд ручей, тачка чуть не перевернулась. Но чуть, как известно, не считается.
На полянке их уже ждали. Все лесные звери и птицы, прослышавшие об их славном походе, сбежались и слетелись туда со всех сторон. Там можно было увидеть и белку, и дятла, и синичек, и лягушек из ближайшего пруда. Даже затворник крот вылез из своего подземелья. Даже Шишимора вышла из дома, забыв про все свои вредности. Катя, увидев её, такую маленькую и с виду совсем не страшную, все смотрела и думала: "Как же эта старушка смогла меня так сильно напугать?"