Пробежка
Шрифт:
7. Отмена цензуры в идеологии и искусстве, но жёсткий контроль за извращением свобод.
8. Перекрытие утечки капиталов, преференции и госгарантии иностранным инвестициям, создание свободных экономических зон...
Так, используя различные программы переходного периода, практический опыт их реализации и осознание ошибок, заговорщики сделали выжимки из массива информации, конкретику оставив экономистам и управленцам будущей команды.
– Покажи мне видео моих похорон, Егор, - попросил Лебедь.
– Ночью буду изучать материал, не хочу, чтобы Инна услышала.
Что чувствовал мощный мужик, можно только догадываться, но держа смартфон в огромной лапище, генерал ни разу не моргнул.
– Да, брат, сделал меня уникальным: ну кто ещё может похвастаться, что видел собственные похороны? Всегда с этой дамой был непочтителен - вот и удостоился комплимента...
– И к кому мой вояка напрашивается на комплименты?
– давно вернувшаяся Инна решительно прервала тайную сходку.
– Заморишь гостя, стратег!
– Вот, Егор, как для родителей мы вечные мальчишки, так и жёнам офицерским не выше лейтенантов!
– Ну первую команду от Инны Александровны, положим, ты ещё до звёздочек выполнил, когда получил взбучку от комсомолки за неубранное рабочее место на Новочеркасском заводе постоянных магнитов. Постоянные магниты таки оказали действие...
– И заметь, Лебедушка, - я ему ни слова.
– Мы с ней идеально созданы друг для друга и даже фамилии у нас - Лебедь и Чиркова - птичьи.
– Эх ты, птичка моя с ангельским голоском...
– Я уже предлагал (да простят мне женщины) отрезать мне одно яйцо. Тогда заговорю фальцетом.
– Вот такой он: не в полном согласии с собой и окружающими, бравый и внутренне неустроенный, грубый и ранимый...
– Ну тогда скорей к столу - под стопочку здесь лишь и разберёшься.
За столом после тоста за хозяйку Лебедь ещё раз представил гостя, рубанув, что ей хотя бы с младшим сыном надо срочно уехать к матери. А Егор поддержал категорический отказ Инны доводом, что ни в чём нельзя повторять неосторожность Рохлина...
По нелюдимости Егор генерала, может, даже и превосходил, но среди этих людей ему было хорошо и спокойно. Понимая, чем может закончиться его врезка в их налаженную жизнь, они без страха дали ему кров и помощь. Что-то надо было делать с легализацией гостя. Решили, что генерал устроит дальнего родственника жены, у которого украли документы, своим помощником и выдаст ему временное удостоверение. Возможно их заимствование у самого себя в Бресте, а более молодой восстановит паспорт заявлением о пропаже.
У милой хозяйки и ужин вышел отменный. Лебедь сыпал анекдотами и своими афоризмами, Егор в тон рассказал, как генерал, распереживавшись, дал оценку симфонического концерта дирижёру Шпиллеру: “Вы знаете, Иван Всеволодович, музыка бывает хорошая и симфоническая”...
– Ну спасибо, Егор, что и ты генералов ценишь за одну извилину в мозгу, да и ту от фуражки...
Посмотрели документальный фильм о Лебеде, и Инна Александровна, замерев, вглядывалась в себя и мужа и расплакалась, увидев не рождённых ещё внуков.
– Что с нами будет, Егор?
Тот растерянно посмотрел на Лебедя. Генерал кивнул, разрешая.
– Вы живёте в своем доме в Подмосковье. Дочь Екатерина с семьей в Туле, ее муж – военный, артиллерист. Оба сына в Москве. У вас девять внуков, двое из которых – Александры Ивановичи. Причем один из них – полный тезка – родился, как и дедушка, в апреле.
– А Саша?
– Инна, вы же посмотрели фильм, до губернаторства мужа... В 2002 году он погиб в авиакатастрофе. Но мы попытаемся это предотвратить.
– Что бы вы ни задумали, я вас благословляю. Но умоляю - будьте осторожны.
Пришло утро, и Егор увидел, что такое генеральская хватка. День Лебедь договаривался. Первый бросок был в последний день августа, субботу, в Подмосковье на дачу к уже практически бывшему командиру “Альфы” Виктору Карпухину, где и собрались его минский коллега Александр Лопанов, член коллегии прокуратуры СССР Виктор Илюхин, начальник Военной академии Генштаба Игорь Родионов и тогдашний её слушатель Лев Рохлин. Пятеро были “афганцами”.
– Мы все здесь реальные мужики и Егор тоже: можно пощупать. Но появление его - факт не сегодняшнего знания. Я ему верю. Убийственным документам, которые вам покажут, вынужден верить тоже. Будущее, зафиксированное в них, мы, как всегда, прошляпили. Вы пытались сопротивляться нечисти, развалившей Союз и грызущей останки. Есть шанс подкорректировать нашу реальность и попытаться удержать державу от краха. Времени на подготовку - три месяца.
Информацию вывели на экран телевизора. Комментируя её, Егор только сейчас осознал, какую бомбу он держит в руках и какие люди сидят рядом. Проигрыши свои и смерти они встречали с профессиональным анализом и достоинством воинов.
Без лишних слов распределили работу. Силовое обеспечение переворота доверялось десантникам Лебедя, офицерам “Альфы” и спецназу КГБ Белоруссии. Егору поручили подготовить обращение Комитета спасения и документальный фильм о предательстве ельцинской клики в бандитские 90-е.
Через пару дней он отдал смонтированный фильм и текст обращения Лебедю, и тот отпустил его в Брест. Генерал дал адреса людей, могущих помочь в нештатной ситуации, договорились о связи. Понимая, что Егор находится здесь в подвешенном состоянии и в любой момент рискует опять попасть в хроновыверт, Александр обнял его и попрощался:
– Мой спецпорученец встретит на вокзале. До Минска поедешь под охраной. Там отдашь ей дубли фильмов и документов для командира спецназа.
– Ей? Женщина у меня в охранниках?
– Ну, если заедает мужской шовинизм, будь спок: Майя - мастер боя и инструктор спецназа.
– Ох, десант, уж если в тебе женщины рулят, нет ельциноидам пощады!
– Счастливо тебе! Буду ждать, но если что - знай: мы сделали всё, что могли.
У седьмого вагона поезда Москва-Вюнсдорф к Егору подошла шатенка с короткой стрижкой, с грацией египетской Бастет, со скуластым азиатским лицом и изумрудными глазищами. “Вот же генерал-однолюб - и свой десант под жену строит” - подумалось Егору, сразу захотевшему сдаться ВДВ.