Пробка
Шрифт:
— …будем помнить, каким ты была хорошим человеком, как помогала своим близким, как принимала живое участие…
При этих словах он поймал насмешливый взгляд женщины, которую увидеть здесь уж точно не ожидал. Эта-то зачем приехала? Она здесь, что павлин в стае ворон. Чужая. Все женщины одеты скромно, на головах черные платочки, в руках платочки белые. Эта же стоит поодаль в модном черном костюме из дорогого бутика, на голове шикарная шляпа с вуалью! Да еще огромный зонт — тоже траурный. Черный.
Библиотекарши на даму
Что она с ним делает? Что?!!
Юрий посмотрел на женщину с ненавистью. Все в ней было вызывающим: внешность, одежда, машина.
Да будь ты проклята!
— …и все, что бы ты ни делала… что бы ты ни делала… что ты делала…
Он запутался и смешался окончательно. Хватит ломать комедию. Сделал вид, что закашлялся, и махнул рукой:
— Опускайте!
Двое могильщиков, молодые парни с испитыми лицами, которым Греков хорошо заплатил, да парочка «кладбищенских» мужиков, бывших здесь на подхвате, поспешно взялись за концы мокрых полотенец.
По-прежнему лил дождь. И когда путаная речь Грекова наконец закончилась и гроб рывками стал опускаться вниз, все вздохнули с облегчением. Хорошо, что оркестр не позвали. Но тут уж Юрий стоял насмерть (простите за каламбур): покойница этого не любила. Так и говорила: никаких церемоний. Она давно уже собиралась на тот свет. По крайней мере, так говорила. Впрочем, все так говорят: «скорей бы я сдох», «вот умру — узнаете», да «поплачете без меня». Только обещают. Эта свое обещание сдержала.
Когда гроб со стуком опустился в яму, где стояла вода, Греков закрыл ладонями лицо, затряс головой и сделал вид, что плачет: по щекам текли дождевые капли. Лучший друг, Володя Петров, тронул за плечо:
— Не надо, Юра.
Не надо так не надо. Зарывайте. В яму полетели комья рыжей глины. Юрий успокоился, только когда все было закончено, и народ цепочкой потянулся к воротам кладбища. Последним плыл огромный траурный зонт. Едва очутившись за воротами, бывшие коллеги покойной дружно повалили в автобус. Правильно: надо согреться.
Как организатор и руководитель церемонии похорон, Греков проследил, чтобы все расселись, и пошел к своей машине. Новенькая серебристая «десятка» была порядком вымазана в грязи. Вот тут он расстроился искренне. Ему стало жалко машину до слез.
— Ты как? — заботливо спросил Володя.
— Не очень.
— Давай, я поведу? Что ж…
Юрий достал из кармана и протянул Петрову ключи от машины. Тот сел за руль, Греков же невольно поморщился: сейчас и коврики будут запачканы грязью. Что ж, придется потерпеть.
— Ну что, доволен? — раздался за спиной насмешливый голос. — Освободился?
Греков оглянулся, с ненавистью посмотрел под зонт и прошипел:
— Ты зачем здесь?
— Как же, Юра? Убедиться, что все в порядке! — сказала женщина и подняла вуаль. Синие глаза, два огромных сапфира в оправе густых стрельчатых ресниц, сверкнули. Сапфиры же в ушах остались безмолвны.
— Тебя ведь все видели! — огрызнулся он.
— Ну и что?
— И как мне это объяснить?
— А никак! — В ее глазах была откровенная насмешка.
— Может, ты и на поминки придешь? — со злостью спросил Греков.
— Может, и приду.
— Не валяй дурака! — тут же взвился он. — И… убирайся отсюда!
— Нам в одну сторону, — спокойно сказала незваная гостья.
Не в силах больше выносить такой наглости, Юрий сел в машину.
— А что госпожа Одинцова здесь делает? — спросил Володя Петров.
Вроде бы безразлично спросил. Но он-то знает, что Петров — опер со стажем. Профессионал. И чем безразличнее Володя говорит, тем глубже подтекст.
— Она живет в коттеджном поселке, где у нас дача, — сердито ответил Юрий. — Вроде бы они общались.
— С Ниной? — удивленно поднял брови Петров.
— А что тут такого?
Через стекло, по которому стекали капли дождя, он с ненавистью смотрел, как женщина в шикарной шляпе садится в свой красный «ягуар».
— Какая странная дружба, — заметил Петров, вставляя ключ в замок зажигания.
— Разве я сказал — дружба? Просто знакомая.
— А что, много ее просто знакомых пришло на похороны? — с явным намеком спросил Володя.
— Я не знаю, почему приехала эта… Как ты говоришь? Одинцова? Я ее не звал.
Автобус поехал первым. Юрий посмотрел на «ягуар» — тот стоял на месте. Стекло машины было опущено до половины, но лица женщины разглядеть не удалось — его закрывали поля огромной черной шляпы.
— Поехали, — сказал Греков.
И машина двинулась вперед. Увидев это, словно по сигналу, тронулся и «ягуар».
— Тебе не кажется, что она нас преследует? — спросил Петров.
— Не говори ерунды! — отмахнулся Юрий, но сердце тревожно заныло.
Преследует?! Да она давно уже стала его фантомом! А ей все мало! Едет следом, хотя могла бы пулей улететь вперед, так что только бы ветер в ушах свистел.
В ПУТЬ
Так они и поехали, впереди автобус с бывшими коллегами покойной. Следом за ним серебристая «десятка» Юрия Грекова, вдовца, за рулем которой его друг Володя Петров. Последним — красный «ягуар» госпожи Одинцовой. Неизвестно-кто-такая-и-зачем-пришла.
Кавалькада смотрелась нелепо: впереди — тихоход, позади — ракета.