Пробка
Шрифт:
— Разве мы еще не перешли на «ты»? — усмехнулся Греков.
— С какой стати?
— Я столько о вас знаю! О тебе. Войти можно?
— Разве в прошлый раз ты спрашивал разрешение?
Ей не хотелось его впускать. Ничего хорошего Алина от этого визита не ожидала. И вообще, ей сейчас хотелось видеть его жену. Нину. Но делать нечего — она посторонилась. Юрий Греков, который уже ориентировался в доме, уверенно прошел в гостиную, огляделся и с удовлетворением сказал, кивнув на портрет Одинцова:
— Храним память. Это хорошо. Надеюсь, не верность?
— Почему
— Ты-то откуда знаешь?
— Я ее видела.
— Из этого нельзя сделать вывод, что Нина — хорошая женщина. Хозяйка, да. Согласен. Я, собственно, потому на ней и женился.
Греков, как и в прошлый раз, швырнул в одно из кресел куртку, развалился на диване и сказал:
— Принеси выпить. Виски.
— А ей ты что сказал? Кстати, где она?
— А почему тебя так интересует Нина? — подозрительно спросил Греков. — Она у себя, в квартире. Щи варит. А я на работе. Устраивает?
— Я уже поняла: ты женился по расчету. Только никак не уловлю: в чем расчет? Хозяйка она хорошая, супруга покладистая, но денег у Нины нет.
Выдавать тайну Нины Грековой Алина не собиралась. Она и сама ее еще до конца не знала. Знала только, что Нина в деньгах не нуждается и без зарплаты, которую приносит муж, вполне обойдется.
— А квартира? Прописка? — усмехнулся Греков. — До женитьбы на ней я был бездомным. Первая жена меня так и не прописала. И при разводе я остался ни с чем.
— Что, все пришлось оставить первой жене и детям?
— Детей у нас не было. Мы решили с этим не спешить.
— А с Ниной? Не опоздали?
— Сначала надо пожить для себя.
Алина уже поняла, что Греков жадный. Прибавление семейства введет его в расходы. А загородный дом еще не достроен.
— Так получу я, наконец, виски? — спросил Юрий.
— С какой стати ты здесь распоряжаешься?
— Как близкий друг хозяйки и человек, который слишком много знает. Кстати, я знаю, почему ты решила избавиться от своего обожаемого мужа.
Одинцова нахмурилась. Все-таки решил дознаться! Неужели нашел? Хотя ее тайна лежит на поверхности, в отличие от тайны Нины Грековой.
— По-моему, нам обоим надо выпить, — сказала Алина и отправилась на кухню. Ей необходимо было взять паузу.
Прислуга уже ушла. Греков это знал. Видимо, он хорошо изучил расписание: когда к хозяйке приходит садовник, когда кухарка, а когда уборщица. Попадаться кому-то на глаза у особняка Одинцовых ему не хотелось. Он дождался момента, когда Алина останется одна, и только тогда позвонил в дверь. Осторожный.
Взяв из ее рук стакан с виски, Греков сказал:
— Уважаю дорогие напитки. Хотя сам не имею средств, чтобы их покупать.
— Ладно прибедняться-то, — усмехнулась Алина. — Не думаю, что я у тебя одна.
— Мне приходится скрывать свои доходы, — пожаловался Греков. — Но зато жена у меня очень экономная. Умудряется так вести хозяйство, что нам на все хватает. За исключением дорогого виски, — с намеком сказал он.
— И для этого ты пришел ко мне.
— Ну да.
— А не боишься пьяным садиться за руль? — спросила Алина, увидев, как он допивает виски.
— Я сегодня здесь останусь.
— То есть… Ты хотел сказать, что переночуешь на даче?
— Нет. Я сказал: останусь здесь.
— А ты не много на себя берешь?
— А разве мы не договорились? — удивился Греков.
— Я этого не помню.
— Да брось! Насколько я знаю, у тебя сейчас нет любовника. А я чем плох?
Алина слегка растерялась. Ну и наглость! Что говорят по этому поводу психоаналитики? Как следует себя вести в подобной ситуации?
— Я помню, мы договаривались насчет денег, — медленно сказала Алина. — Я должна тебе еще три тысячи. Но что касается моей спальни… Я тебя туда не приглашала.
— Тяжелый характер, — вздохнул Юрий Греков. — Придется лечить. — И протянул ей пустой стакан: — Еще виски.
Она воспользовалась моментом и ушла на кухню, где в холодильнике, в морозильной камере был колотый лед. Взяла по горсти в обе руки и приложила к пылающим щекам. Потом опомнилась, схватила полотенце и стала их вытирать. Стало чуть легче.
— Что-то ты долго, — сказал Юрий Греков, когда Алина вернулась.
— Искала нож для колки льда, — с намеком сказала она.
— Если ты хочешь меня зарезать, то сразу скажу: не выйдет, — лениво потянулся он. — Я не теряю бдительности, и вообще — это не в твоих интересах. В твоих интересах со мной договориться.
— Что ты узнал? — спросила Алина, присаживаясь напротив.
— Начнем с криминала? Ладно, — охотно сказал Греков. — А потом перейдем к вещам более приятным. Итак, что я узнал? О! Что я узнал! Ну, во-первых, я наведался к родственникам покойного. Поговорил с его матерью, отцом, с сестрой и даже с зятем. Кстати, опасный товарищ! Для тебя. Дотошный. Хорошо, что ты вовремя от него избавилась — нагрузила проблемами по самое не хочу. В самоубийстве Одинцова он не сомневается. Что касается матери и сестры… Да, они все подтвердили.
— Что подтвердили?
— Что Миша был странным человеком, а последнее время начал сходить с ума. Он, действительно, кричал по ночам, страдал галлюцинациями. И звонил в дом, когда знал, что там никого нет.
— А я что говорила?
— Он и в самом деле мог покончить жизнь самоубийством. Все чисто. Показания родственников это подтверждают. Но… Я обратил внимание на одну деталь. Угол, под которым дуло пистолета было приставлено к виску — вот что подозрительно! Получается, что выстрел был направлен сверху вниз. А по логике вещей, должен был быть направлен снизу верх. Я побеседовал с судмедэкспертом, который полностью со мной согласился. В Одинцова стреляли, когда он лежал. Убийца подошел сзади, потом нагнулся или присел на корточки… — И ровным голосом Греков продолжил: — Ты почти попала, угол отклонения от нормы незначительный. Почти. И если бы не показания родственников…