Пробка
Шрифт:
— Садись, подвезу.
Нина вырвала руку и посмотрела на нее с откровенной брезгливостью. Алине стало не по себе.
— Я просто хотела помочь, — пробормотала она. — Ведь это для тебя так тяжело: ездить на другой конец Москвы, беременной, в общественном транспорте.
— Я тебя не узнаю, — с удивлением сказала Нина. — Плохо выглядишь. Ты что, следишь за мной?
— Я сама себя не узнаю, — жалко улыбнулась Алина.
— Я не понимаю: я тебе должна? Скажи сколько. Составь калькуляцию: какую сумму ты на меня
— При чем здесь деньги?
— Ну, ты же все переводишь на деньги. Предприятие, которое казалось тебе выгодным, провалилось, я готова компенсировать.
— Нина, ты не так поняла. Это было не предприятие. Садись в машину, я тебя прошу.
— А если ты меня похитишь? — подозрительно спросила Нина.
— Какая чушь!
— Я не хочу с тобой ехать. Я тебя боюсь.
— Нина! Как я могу сделать тебе больно, если я тебя люблю! — отчаянно сказала Алина.
Подруга отшатнулась и с искаженным лицом закричала:
— Оставь меня! Ты ненормальная! Тебе лечиться надо!
— Нина…
Но та уже бежала по направлению к метро. Алина смотрела ей вслед, и по ее лицу текли слезы. На людях она плакала впервые в жизни. Прохожие смотрели на модно одетую женщину, стоящую у красного «ягуара», с жалостью. Алине казалось, что они всё знают. Она метнулась в машину и, усевшись за руль, сказала себе: «Надо успокоиться. Возьми себя в руки», и решительно вытерла слезы. Последний разговор с Ниной состоялся по телефону.
— Если ты не оставишь меня в покое, я все расскажу Петрову, — пригрозила подруга.
— А при чем здесь Петров? Почему я должна его бояться?
— Ты убила своего мужа.
— Чушь! Нет никаких доказательств!
— Можно ведь провести эксгумацию трупа.
— Где ты этого нахваталась?
— Мой муж — следователь, — резко сказала Нина. — Я в курсе многих случаев из его богатой практики. Если ты не прекратишь меня преследовать, Петров тебя посадит. И я, таким образом, от тебя избавлюсь. Ты не только лесбиянка, но и убийца. И вообще — дрянь.
— Раньше ты так не думала.
— Тогда я не знала, что ты будешь меня домогаться. Я думала, мы подруги.
— Меня это устраивает, — поспешно сказала Алина.
— Что устраивает?
— Дружба. Просто приходи ко мне. Поболтаем.
— Я уже сказала: не могу. Меня от тебя тошнит. О боже, и правда… Мне плохо. Ой!
И Нина швырнула трубку. Вот тогда Алина и подумала: «Надо положить этому конец. Надо от нее избавиться. Вытащить занозу, а рана заживет». Она приняла решение: Нина должна умереть. Что она там говорила про пистолет? Греков — стрелок. В доме есть оружие. В шкафу, в одном из ящиков. Запасы атропина у Алины еще имеются. Нина — человек неуравновешенный. У нее обострение. Через месяц все будут принимать ее за сумасшедшую. Схема отработана. В первый раз все прошло, так почему бы нет?
И ВНОВЬ В ПУТЬ (медленно)
— Я теперь догадываюсь, что Алина Одинцова домогалась моей жены, — сказал наконец Греков. — История грязная, и мне не хотелось бы вытаскивать ее на свет, давать показания в суде. Ты меня понимаешь. Но раз это убийство… Пусть отвечает!
— И каким же образом она это сделала?
— Что именно?
— Атропин ей в пищу подмешивала?
— Откуда я знаю? — пожал плечами Греков. — Тайком приходила к нам в дом.
— У нее что, были ключи?
— Думаешь, достать ключи от чьей-нибудь двери — это так сложно? У нас обычный замок, не с секретом.
— Может быть, ты дал ей ключ от входной двери?
— Я?
— Вы ведь были любовниками.
— Я же тебе сказал: это было всего один раз. Я понял, что она не склонна спать с мужчинами и отстал.
— Тогда откуда у нее ключ от входной двери?
— У меня такое ощущение, что это допрос, — хрипло сказал Греков. — Так почему все-таки ты куртку не снимаешь?
— Мне не жарко.
— Врешь! Как тебе может не быть жарко?
— Откуда у Одинцовой ключ от входной двери? — повторил свой вопрос Петров.
— Я-то откуда знаю?! — сорвался на крик Юрий Греков.
Эта пробка его доконала. Все. Силы кончились.
— А пистолет? Откуда она узнала о нем?
— Она же бывала у нас в доме!
— Ну и что? Хочешь сказать, что Одинцова шарила по шкафам?
— Ей Нина могла сказать!
— Не кричи.
— Ты не имеешь права меня допрашивать!
— Кто убил твою жену?
— Я не знаю!
— Знаешь! Кто?
— Одинцова. — И Греков вытер пот с лица.
Они оба посмотрели вправо, на красный «ягуар». Несмотря на то что движение возобновилось, Алина Одинцова по-прежнему держалась рядом, пропуская вперед другие машины. На сигналы разозленных водителей она не обращала внимания.
— Алина Одинцова убила мою жену, — повторил Юрий Греков
— Одинцова, значит, — констатировал Петров. — Открыла ночью дверь своим ключом, вошла, достала из шкафа пистолет и выстрелила Нине в висок. А атропином ее накачивала, чтобы приняли за самоубийство. Сошла, мол, с ума и как следствие — суицид.
— Да. Схема, по которой был убит Михаил Одинцов.
— И ты это знал?
— Что?
— Схему?
— Ну.
— Так знал?
— Да! Что ты пристал?
— Погоди, звонок… — Петров взял мобильник и с досадой спросил: — Да?
— Володя, девочки не хотят ехать на поминки, — сказала Антонина Дмитриевна. — Мы тут уже помянули Нину, поговорили. Дело к вечеру. Да и Валентина, как бы это сказать?..
— Напилась, — подсказал Петров.
— Ее тоже можно понять, — вздохнула Антонина Дмитриевна.