Проблема №1, или Тринадцать уколов
Шрифт:
— Ладно, сойдет, хотя зачем этот 26-й год? Кому он сейчас нужны? — наконец произнес вилловладелец уверенным голосом издателя, принимающего текст у робкого, бледного, влажного автора. — Надо бы что-нибудь попроще. Про то, как Петя изменил с Машей, Наташа с Васей, Петя с Наташей, Маша с Васей и, наконец, Петя с Васей и Маша с Наташей. Или про то, что рэкетиру Пете стало скучно и он принялся бить кооператора Васю, однако работать в одиночку было неинтересно и Петя позвал на помощь рэкетира Колю. Вася же, сговорившись с Колей, взял да угрохал Петю… Ну и так далее.
Потом хозяин все-таки вынул из сейфа кулек, туго набитый жеваными купюрами.
— Как
— Отдай его мне, — подсказал Боря чудодейственный рецепт.
— На, пользуйся, — вилловладельцу хватило всего лишь записки с Бориным обязательством — вернуть через три месяца с 30-ти процентным «наростом».
— А если я потеряюсь? — пошутил Боря.
— Я тебя поймаю, — тоже пошутил Альфред. — Как предпочитаешь, на живца или блесну?
Боря решил раньше времени не нервничать. Безусловно за последние годы Альфред стал намного цивилизованнее. Раньше он изготавливал "Шанель № 5" из ослиной мочи, а теперь поддерживает культуру в Борином лице.
В довольно приподнятом настроении Лямин побродил с прихлебываниями пива по загородной местности. А когда вернулся домой, чтоб еще увеличить дозу счастья, позвонил художнику Васе Тряпичкину — занудливому алкашу с бельмом в глазу, которому природой было скупо выделено лишь одно положительное свойство. Зато какое! Из его пальцев-отростков деревянного цвета, пропитанных беломорным духом, — выходили такие сочные картинки, такие кости, черепа, мускулы, сухожилия и режущие предметы, что жизненная правда бледнела перед ними, а по телу зрителя пробегали зуд и щекотка. Этот неприятный тип, бывший мясник, бывший работник морга, мог сделать вашу книжку приобретаемой народом на «ура», даже если б состояла она из одних тягучих соплей.
Боря набрал номер и услышал громкий алкогольный бред. Бред продолжался пять минут, касался разных тем и не собирался затыкаться. Первый вывод, который напрашивался — «бабки» на пьянку у Василия нашлись. Наконец, Тряпичкин немного охрип, успокоился и доложил, что навестил его некий Гасан-Мамедов. Предложил срочную работу, кинул на стол аванс, который в два раза больше, чем весь гонорар от Бори. Серьезный заработок светил Тряпичкину. И бредил он оттого, что колымить на Гасан-Мамедова не хотелось и что пришлось так по-жлобски Бориса-собутыльника наколоть. Однако отказаться от весомых монет — совесть не подымалась. Ведь питие требует жертв. А без пития вся жизнь покажется одной огромной, невесть зачем приносимой жертвой.
Тут настал черед Борису выдавить нутряной беспомощный стон и шмякнуть трубой телефонной об стену. Без Тряпичкина книга теряла втрое. Получится ли вернуть «нарост» Гасан-Мамедову? А сам долг?
Стоп, движок. А если Гасан-Мамедов сам устроил так, чтоб Боря не сумел отдать тяжкий долг? От кого этот сраный Альфред узнал о Тряпичкине? Да от самого Бориса. Гасан-Мамедов выудил из него все, что может затем сыграть. После чего подлец-миллионщик как-нибудь догадался, что тряпка-Тряпичкин самое важное звено в издательской цепочке. Зная эту дурацкую фамилию, выяснить место проживания для ушлого Гасан-Мамедова было делом детсадовским.
Да, сошлись концы с концами, и очень фиговый узел образовался. Гасан-Мамедов сделал все необходимое, чтобы Боре вовек с ним не рассчитаться. Долговые проценты будут расти, как бамбук в мокрую погоду, а гнусавый голос по телефону поставит Лямина на "счетчик".
Похоже Гасан-Мамедов хочет приковать Борю Лямина к веслу на галере. И это в лучшем случае. В худшем — накрутить из Бори фарш. Сейчас всё быстро, уже через пару
Боря Лямин был невротик. Он был давно ранен в нервную систему». То, что его выперли с работы, не заплатив за три месяца, а его девушка ушла к "челноку", угостив напоследок по морде за "никчемность", оголило нервы окончательно. Беспокойство сейчас распространилось по всему телу, залезло, пользуясь давно подогнанными ключами, в каждую клеточку. Боря заметался по комнате, как зверь по узкой клетке в провинциальном зоопарке, забросал стульями, вулканически задымил сигаретами, захлебал воду, перейдя затем на водку из заначенной на антресолях бутылке, замедитировал, "ом-ом". Однако не легчало. Да как могло полегчать, если на его личность наступили ногой!
Прохвост захомутал Борю, воспользовавшись одной-единственной его слабостью — тягой к печатанью.
Средства, даже самые транквилизаторские, не успокаивали. Тогда Боря, метнувшись, схватил газету, уже отправленную в санузел. Судорожными движениями выдернул страницу, полную рекламных воплей, и в ней выискал беспокойным своим взором телефон близлежащего врача-психиатра, предлагающего услуги в наведении здоровья на мозги.
Врач явился через полчаса, вежливый, внимательный, поинтересовался событиями из далекого детства, включая занятия онанизмом (левой или правой рукой?) и ковыряния в носу (большим пальцем или средним?), после чего определил способ снятия напряженки. Десять ампул истинно японского препарата сцеволин (имечко, надо полагать, в честь римского джигита Сцеволы, который спокойно, без выкриков поджарил свою руку вместо шашлыка, чтобы показать врагам, какие они суки). Колись таким снадобьем через день, также при оказии, и за пару недель превратишься из визгливого невротика в нечто, похожее на утес. А все вокруг станет тучками на твоей груди. Причем сцеволин не наркотик, к нему нет привыкания, после него — никакой ломки. Эта штука, напротив, высвобождает страхи с фобиями, отчего ты делаешься не более закомплексованный, чем свежевылупившийся цыпленок.
Лямин отслюнявил гонорар, и врач не без удовольствия на лице вышел за дверь. Боря тут же потянулся к ампулам и обнаружил, что тех не десяток, а вся чертова дюжина. Ошибся, докторишка-лопух. Ладно, через пару недель, может, и получит излишек назад.
Лямин укололся, и наступило успокоение… Впрочем, наступило оно не сразу. Тело сперва сделалось горячим, как чайник, казалось, даже пар повалил из ушей и носа. Может, шприцем, якобы одноразовым, уже кто-то попользовался? С рук ведь покупал, теперь ведь торговля любой дрянью, вплоть до самой страшной заразы, вполне свободная. Боря тоскливо перебирал в мозгу новости медицинского характера — судя по газетам, сейчас разных хворей больше, чем мух на потолке.
Болезнь быстро усугублялась — жар, напоминающий вязкую тягучую жижу, собрался где-то в районе темечка. Голова так накалилась, что мысли принялись с треском лопаться. Потом в ней словно разошлись полюса — источники напряжения — отчего, как прибредилось Борису, посыпались разряды и высветился некий конус. Конус не только сиял, но и вроде был вставлен из ниоткуда в обычное пространство. И вот под действием разрядов, садящих из башки, как из неисправного трансформатора, во «вставке» закрутился вихрь, который чуть погодя сгустился в волокна, а те уже сплелись в смутную фигуру.