Проблема для дракона
Шрифт:
Нет-нет-нет, на такое я не подписывалась. Поэтому толкнулась сильнее, еще и пальцы его разжать попыталась.
— Отпусти быстро, маньяк чешуйчатый! Я себя лапать не разрешала, — в пылу битвы за свободу, даже на молодежный сленг перешла, напрочь забыв про то, что нужно поддерживать легенду. Пусть он хоть что думает, и даже вычислит мое иномирное происхождение, но спать с ним я не стану.
— Ой, Мил, а я потерял тебя, — Прохор вырос рядом, подобно мужичкам из «Вовки в тридевятом царстве». Вроде бы в доме был, а вот стоит у крыльца и смотрит подозрительно. — А что это вы тут делаете, а? —
— Хм… — пальцы Иллара неохотно разжались, выпуская. И я со скоростью звука оказалась на ногах и тут же придвинулась к Прохору. Мне рядом с ним сразу спокойнее стало.
— Вам во дворец пора, дела государственной важности, сестры… — начала я. Выпроваживать императора так нагло не стоило, но он испугал меня до икоты. Все-таки был уже неприятный опыт с Коробцовым, преследований больше не хотелось. — И, вы же вроде всё выяснили, мою работу проверили, больше приходить необязательно.
— Я сам решу, что обязательно, а что можно на потом отложить! — отрезал дракон тоном, не терпящим возражений. Потом рывком поднялся на ноги — невероятно мощный, сильный, красивый, аж дух захватывало.
Я шумно сглотнула. Потому что сейчас еще страшнее стало. Он ведь, в случае чего, меня в порошок сотрет, и сила ведьмовская не поможет. Аккуратнее надо быть, чужой это мир, и волю свою диктовать, я прав не имею.
— Приняли, поняли, прощения просим, — снова помог Прохор, подобрав нужные слова. — А теперь разрешите откланяться. Милорада трудилась день целый, устала. А завтра с утра народ пойдет опять.
Иллар кивнул, соглашаясь. Но взгляд, который он бросил напоследок, сулил мне сплошные неприятности.
Глава 30. Илларион
Илларион злился. Шёл ведь с единственной целью — разнести богадельню в пух и прах. Выявить недостатки, уличить ведьму в корысти и вредоносности, тем самым развязав себе руки. А что в итоге?
Противно было от самого себя, потому что мягкотелостью драконы не страдают. Сестер своих он, конечно, баловал и многое приходилось спускать, но родная кровь всегда на первом месте. Драконы в этом порой щепетильнее эльфов.
Илларион не мог объяснить, отчего так тянет к ведьме. Ведь именно к ней, тут вариантов не было. Мидорада будила в нем давно забытые чувства — желание защитить, обогреть, заиметь в свое безраздельное пользование. И контраст этот особенно заметен на фоне многомесячного отвращения ко всем остальным. Будто приворожила она его…
А ведь точно! Смогла ведь заставить дракона чесаться, значит, и другие заклинания на нем сработают.
Илларион прищурился, заметив впереди движущуюся точку. Злость сорвать на ком-то хотелось как никогда. Только вот зверь рвался наружу, постегиваемый древним инстинктом, а выпускать его еще раз в таких условиях было крайне опасно.
Он до сих пор ощущает запах её волос, цветочный аромат кожи, тролли задери отменный драконий нюх. Стоит же перед глазами, достаточно только смежить веки. Когда он успел запомнить каждую черточку девичьего лица?
Приворот! И с этим нужно бороться. Переступить через себя, изодрать ведьму на мелкие клочки, чтобы не узнал никто о его слабости. Но ведь не будет Иллариону покоя, если откажет себе в удовольствии. Так что,
Проблема, конечно, что ведьма инициированная, причем недавно. Силы в ней сейчас немерено, на десяток рядовых магов хватит, оттого и лечила она сегодня всех так запросто, даже не уставая. Но чем-то в жизни всегда нужно жертвовать, особенно когда на тебе ответственность за целое королевство. Вот и он сейчас вынужден пожертвовать одаренным целителем, чтобы спасти в будущем драконью расу. Ведь ведьма, наделенная неограниченной властью, может быть способна на что угодно, особенно, если кто-то её на это надоумит. А уж без целителя люди и до того жили, проживут и еще.
Милорада была всего лишь маленьким камушком, о который он вынужден больно споткнуться. Очень манящим, то и дело притягивающим взгляд, возможно, даже драгоценным…
Из горла Иллариона вырвался рык. Ведьма стояла не только перед взлядом, но и притягивала к себе любые мысли. Это же надо, уже и камень приплел, лишь бы её сравнить с чем-то.
Он вышагивал очень быстро и за каких-то полчаса достиг дворца, в котором, против обыкновения, горел свет во всех окнах. Где-то в груди заскреблось иррациональное чувство беды.
Илларион не был помешан на ритуалах и обрядах, но астролог у них работал в штатном режиме. Просматривал будущее каждого члена императорской фамилии на ближайшее время, оценивал политическую обстановку в королевстве. Так вот, астролог был у него вчера, утверждая, что на горизонте всё безоблачно.
Просторный холл встретил императора тишиной и слишком ярким светом. Горели восковые свечи, магические сферы, настенные светильники. Будто бы сестры внезапно обзавелись боязнью темноты.
Он метнулся сначала в комнату Крис. Девочки по вечерам собирались именно у нее, воспринимая старшую сестру своим лидером. Но там его ждала лишь пустота. К Сивилле Илларион шел с опаской, продолжая надеяться на лучшее, однако сухой, будто выжженный воздух, сомнений не оставлял — во дворце поселилась беда.
Все, включая Лармиэль нашлись у постели Розы, самой младшей из них, и оттого безумно любимой.
Роза лежала на высоких подушках, бледная до синевы. Дыхание из полураскрытых губ вырывалось тяжело, с надсадными хрипами, а испарина на лбу говорила о недавно перенесенном жаре.
— Что случилось? — он старался говорить твердо, как и подобает старшему брату, на котором лежит ответственность за их жизнь и здоровье. Однако вышло тихо и жалко.
— Мы играли с котиками и феньком, когда единорог свалился посреди комнаты замертво, — Крис всхлипнула, а у Иллариона похолодели руки, он уже понимал, что сестра скажет следом. — А потом также свалилась и Роза…
Лармиэль крепко обняла подруг, которые рыдали уже в открытую, а император начал складывать в уме полученные факты.
Единороги священны. Они почитаются прародителями всего сущего и очень малочисленны. Но ушлые тролли вывели породу декоративных единорожек, которых продают за бешеные деньги, объясняя стоимость сложностью их создания. С прародителями они не имеют ничего общего, кроме огромных глаз и радужного рога посередине лба. Однако, служители храмов повсеместно выступали против, считая подобное кощунством.