Проблемы морфологии и словообразования
Шрифт:
Ряд сложных слов этого типа имеют значение 'обжора': например, tragaldabas [205] букв. 'тот, кто глотает щеколды'; на близком к нему образе построено tragamallas – 'тот, кто глотает кольчугу'. Это же значение имеет zampabodigos – букв. 'тот, кто поедает буханки'. Слово bodigos, ставшее неупотребительным, было заменено близкими по значению словами, в результате чего возникли: zampabollos – 'тот, кто поедает булки' и zampatortas букв. 'тот, кто поедает пирожные'. Кроме перечисленных синонимов существует еще zampapalos – букв. 'тот, кто съедает палки' и, наконец, tumbaollas – букв. 'тот, кто опрокидывает горшки'. Наиболее употребительными из 7 перечисленных синонимов являются zampabollos и особенно zampatortas.
205
Cр.
Все различие между этими синонимами сконцентрировано в образах, на которых они построены. Специфика этих слов определяется, следовательно, их внутренней формой. Такие существительные, как azotacalles в отличие от vago, zampatortas, в отличие от glot'on и tonto, tiralevitas, в отличие от lisonjero, echacuervos, в отличие от alcahuete и т. д. постоянно ощущаются в двух планах: со стороны своего лексического значения и того внутреннего образа, из которого оно вытекает. Поскольку основное значение этих слов для языка связано с их внутренней формой, последняя проявляет повышенную сопротивляемость опр'oщению. Лишь очень немногие существительные этой группы функционируют теперь в языке в одном плане – в своем лексическом значении. Например, papanatas, pisaverde, cascarrabias фактически превратились в обычные без'oбразные слова. Однако часто бывает иначе. Ослабление внутреннего образа ведет к замене данного сложного слова новым, построенным по тому же словообразовательному принципу. Разговорный язык стремится постоянно освежать, обновлять свои выразительные средства. Так, alzafuelles, lavacaras, quitamotas, сменяя друг друга в той или иной последовательности, отошли на второй план, оттесненные вновь возникшими синонимами lameculos и tiralevitas.
Иногда на примерах употребления сложных слов этой семантики удается проследить, как отчетливо, наряду с лексическим значением, выступает их внутренняя форма. Существительное matacandelas – букв. 'тот, кто гасит свечи', означает 'церковный служка', а также является презрительной кличкой духовенства.
Любопытен следующий случай его употребления в романе Галь—доса «Кадикс»: Los matacandelas de toda luz de la raz'on no quisieran que alumbrase al mundo m'as luz que la de las hogueras inquisitoriales (Gald'os 1951, 123.) 'Гасители светоча разума хотели бы, чтобы мир освещали только костры инквизиции'.
На этом примере видно, как слово matacandelas функционирует в двух планах: автор пишет о «гасителях светоча разума» и одновременно сообщает, что ими являются «гасители церковных свечек». Роль внутренней формы заметна и в выборе варианта слова: это matacandelas, а не apagacandelas, потому что внутренняя форма первого из них является более выразительной, (matar значит 'убивать', но употребляется также в значении 'гасить', apagar означает просто 'гасить'). Интересно отметить, что через две страницы в менее экспрессивно насыщенном контексте автор употребляет слово apaga– candelas (Ibid., 125).
Другим примером функционирования в двух планах сложных существительных этой семантики может служить следующий диалог между персонажами романа Валье—Инклана «El ruedo ib'erico» («Арена иберийского цирка»).
– T'u no eres lo que aparentas – Vall'in disimul'o.
– Ah'i atr'as me han tomado por el saca—mantecas.
– Ni eres saca—untos ni saca—bolsas.
– Pues ser'e lo que t'u quieras (Valle—Incl'an 1940, vol. I, 104.)
(– Ты не то, чем кажешься. – Вальин притворился: – Там меня приняли за вора—убийцу. – Нет, ты даже не взяточник и не карманник. – В таком случае, считай меня, кем хочешь').
Внутренний смысл этого диалога строится на том, что один из собеседников, Вальин, употребляет слово sacamantecas (вор, убивающий своих жертв [206] ), которое буквально значит 'тот, кто выпускает жир (т. е. потрошит, распарывает живот). Используя внутренний образ, содержащийся в данном существительном, цыганка, собеседница Вальина, отвечает ему, очевидно, ситуативным словом (оно не отмечается в словарях) saca—untos, второй компонент которого (unto) является синонимом manteca (жир), но употребляется также в жаргоне в смысле 'деньги'. Затем, продолжая игру слов, она заменяет в обычном cortabolsas 'карманник' первый элемент глаголом sacar по аналогии с saca—mantecas.
206
Это слово употребляется теперь чаще в значении 'бука', т. е. для запугивания детей.
Приведенные примеры показывают, какими стилистическими возможностями обладают существительные этого типа благодаря содержащемуся в них образу, позволяющему автору создать насыщенный смысловыми оттенками подтекст.
Именно в силу прозрачности своей внутренней формы существительные этого типа часто возникают непосредственно в речи и не закрепляются в языке совсем или оказываются недолговечными. Другие имеют областной характер и варьируются от одной провинции к другой, не входя прочно в общенародный язык.
В произведениях художественной литературы нередко встречаются слова этого типа, не отмеченные в словарях и не являющиеся стойкими лексическими соединениями. Это зафиксированные писателем различные разговорные словечки, а также результат его собственного словотворчества.
Приведем несколько примеров.
Один из персонажей Ф. Кабальеро называет Наполеона quita—reinos (Caballero 1882, 219) т. е. букв. 'тот, кто отнимает королевства'. У того же автора встречается слово enjuagavasos букв. 'тот, кто полощет стаканы'. Это существительное употреблено как презрительная кличка лакеев: – Oye, enjuaga—vasos, – le dijo a un criado que pasaba llevando unos candeleros a una mesa de tresillo, – llama de mi parte al se~nor don Fabi'an (Caballero 1860, 230) – Послушай ты, полоскатель стаканов, – сказал он лакею, который проходил мимо, неся подсвечники на карточный стол, – позови от моего имени сеньора Фабиана'.
Не регистрируется словарями также слово tragacorazones 'сердцеед', букв. 'тот, кто глотает сердца'. Этим существительным Э. Пар—до Басан характеризует одного из своих героев: Miraba yo al vizconde con inter'es curioso buscando en su fisonom'ia la historia 'intima del terrible traga—corazones, por quien habitaba un manicomio una duquesa, y una infanta de Espa~na hab'ia estado a punto de echar a rodar el infantazgo y cuanto echar a rodar se puede (Pardo—Baz'an 1891, v. X, 94.) 'Я с интересом смотрела на виконта, стараясь прочесть на его лице тайную историю страшного сердцееда, из—за которого сидела в сумасшедшем доме некая герцогиня, а инфанта Испании едва не потеряла свои права и не пустила по ветру все, что можно пустить по ветру'.
В цитированном уже рассказе Ф. Кабальеро жадного и безбожного человека называют roba—santos (Caballero 1860, 222), букв. 'тот, кто грабит святых'. В другой повести того же автора один из персонажей так описывает характер своего сына: Es un cena—a—oscuras, – dec'ia el general a sus compinches, hablando de su hijo, – es apocado, no tiene nervio. Sus maestros dicen que tiene una gran inteligencia, mucha memoria, f'acil la comprensi'on y deseos de instru'irse (Ibid., 188) 'Это угрюмый, замкнутый человек, – говорил генерал своим приятелям о сыне, – малодушный и слабохарактерный. Его учителя говорят, что он обладает большим умом, памятью, легкостью понимания и желанием учиться'. El cena—a—oscuras (букв. 'тот, кто ужинает в потемках') употребляется для характеристики угрюмого, нелюдимого человека, а также человека скупого. Приведенные выше слова, очевидно, взяты из разговорной речи, а не изобретены автором. [207]
207
Cena—a—oscuras отмечено в академическом словаре, а также в [Gran diccionario 2000].