Проблемы? Решаю...
Шрифт:
– Ты моя, - он наклонился к её лицу так близко, что практически вдыхал свои слова ей в губы. – Я так реш-ш-шил…
Раздвоенный язык лизнул её губы и Олив, до этого момента будто со стороны наблюдающая за происходящим, завороженная тьмой, в которой утонули его глаза, околдованная голосом в котором не было ни намека на чувства или эмоции, силой и властностью, исходящей от него, очнулась. Она попыталась отшатнуться, но мужчина схватил за плечи и вернул её в прежнее положение также легко, как если бы открывал дверь шкафа.
– Я не собственность! – отчаянно воскликнула
Олив открыла глаза. И встретилась с темным омутом глаз. В них ничего не отображалось, но она поняла. Ему нравится причинять ей боль, нравится чувствовать свою власть над ней! Внутри проснулась злость, вытесняя страх, и вместо крови потекла по жилам. Та самая упрямая злость, которая не давала сдаться в гимназии. Губы Олив сжались в тонкую линию, а глаза метали молнии.
Хозяин турнира едва заметно улыбнулся, но не ослабил хватку.
– Ты – моя, - снова повторил он. – Я реш-ш-шил о-с-ставить тебя с-с-себе ещ-щ-щё там, на турнире. И ты подыграла…
– Значит, ты надеялся, что я выберу второй вариант, - Олив закусила губу.
– Мне было вс-с-сё равно, какой вариант ты выбиреш-ш-шь, - его язык лизнул щеку девушки, попытавшейся отстраниться.
– Если тебе все равно, тогда отпусти меня домой!
– Ес-с-сли бы ты выбрала одну ночь, я с-с-сабрал бы тебя в мир, где ночь не заканчиваетс-с-ся никогда, - раздвоенный язык лизнул шею, и Олив зажатая в стальные тиски, ничего не могла поделать, хоть и чувствовала отвращение. Хотелось кричать, плакать и звать на помощь. Но никто не вмешается. Придется рассчитывать на собственные силы.
– Не понимаю, - девушка попыталась отвлечь его разговором, или хотя бы выудить больше информации. – Если ты решил в любом случае добиться своего, зачем давать мне шанс на спасение…
– Я и не давал, - его губы дрогнули в полуулыбке, обнажая белые зубы и пару чуть выступающих клыков. – Тебе не победить меня на арене. Никогда.
В его словах было столько холодной уверенности, что невольно пришло осознание того, что мужчина не запугивал и приукрашивал. Просто констатировал факт. Злость стала потихоньку отступать, и вновь накатил страх. Ей не выбраться? Он вправду так силен?
– Тогда зачем ты отправил меня сюда?
– тихо спросила она, не столько интересуясь ответом, сколько стараясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями и душевными силами.
– Чтобы ты привыкла к моему миру, - его голос снова лился рекой, завораживая, окутывая словно кокон. – С-с-смирилас-с-сь, что надежды нет. Привыкла, ко мне.
– Я не хочу к тебе привыкать… Я выиграю турнир…
У Олив в глазах заблестели слезы. Сейчас, она впервые поняла, что не выиграет. Никогда и ни за что. Он сильнее… Как с нм бороться, если Олив даже высвободится из его хватки не может?!
– Я могу дос-с-ставить тебе удвольс-с-ствие, - его раздвоенный язык слизывал бегущие по щекам слезы. – Но могу и с-с-сделать
Он снова впился ей в шею тем самым, поцелуем, который будто выжигал её изнутри болью. Только в этот раз она была сильнее, острее… Глаза Олив расширились от ужаса, а губы открылись в немом крике. Боль оглушила её, и заботливо окунула в темноту.
Но надолго в этот раз девушка там не осталась. Она снова открыла глаза как по щелчку.
И два черных озера тьмы, пристально глядящие на неё.
– Тьма моя с-с-союзница, девушка, - тихо сказал он. – Не пытайс-с-ся ис-с-скать там с-с-спас-с-сенье.
Он впился в её губы властным требовательным поцелуем. И хоть это был первый в жизни Олив поцелуй, девушка поняла – мужчина не уговаривает, а просто берет своё. Сопротивляться просто бессмысленно, но она попыталась вырваться. В ответ поцелуй лишь стал крепче. Ему нравилось, что жертва сопротивляется. Слезы, полные бессильной злобы и отчаянья текли по щекам Олив. Наконец, ему, наверное, надоело, потому, что слегка прокусив её нижнюю губу клыком, он прекратил это издевательство.
– С-с-сладкая, с-с-сладкая девочка, - он прошелся мелкими поцелуями от шеи до ключицы. – Моя девочка. Я подожду. Я умею ждать.
– Чего подождешь?! – в отчаянье истерично воскликнула Оливия.
– Подожду, пока ты перес-с-станеш-ш-шь боятс-с-ся.
Злость снова волной накатила на Олив. Наглый, самодовольный, самоуверенный… Да она костьми ляжет, но поломает его планы!
– Раз ты такой крутой, заставь меня! Внуши, что я тебя хочу! Зачем ждать?!
Девушка просто выплескивала гнев. Уже выпалив, глубоко пожалела о сказанном. Неважно, какие у него причины. Даже если это простой охотничий азарт. Пока она в своем уме и при доброй памяти есть шанс на спасение. Не стоит подавать ему подобные идеи.
Но ответ её просто ошарашил:
– Я пробовал ещ-щ-щё на турнире, - тихое шипение вырвалось у него из груди. – На тебя не дейс-с-ствует.
– Что-о-о?
Она была до такой степени изумлена, что больше ничего не сказала. Так значит, ему пришлось расставить ловушку, действовать хитростью, потому, что грубая сила не подействовала?
– Это из-за твоего мира, - понял её невольное восклицание по-своему хозяин турнира. – Он вне миров арены. У меня нет влас-с-сти над его жителями.
Олив опустила голову. Ей было невыносимо стыдно. Она могла уличить его во лжи и не попасть в такую ситуацию. Просто нужно было думать головой, а не доверять своим чувствам. Адам, Винсент, мисс Пенн… Если они больше не встретятся, то только по её вине.
– Отпусти меня, - пустым голосом велела Олив, и хозяин турнира кажется, даже удивился, но не подчинился. Пришлось объяснить. – Пусти мне больно. Твои когти расцарапали мне кожу до крови, и ты наставил синяков.
Его хватка ослабла. Увидев багровеющие синяки и кровь, мужчина наклонился и лизнул места, где только что были его руки. Олив не препятствовала. Её совершенно не удивило, что она почувствовала такое же тепло, что и тогда, на турнире, также как и то, что синяки и ранки от когтей пропали.