Пробудившая пламя
Шрифт:
Тишину нарушил голос Анаис.
– Оман, я заявила о ночи лари, и сегодня последний день, когда вы можете отказывать мне в моём праве. – Она сидела, словно проглотив кол. – Сегодня ночью, я хочу получить то, что мне полагается, как лари, по закону.
– Я с огромным уважением отношусь к законам и не позволю никому их нарушать, даже самому себе. – Ответил ей Берс и при этих словах взгляд, который Анаис не отводила почему-то от меня, наполнился торжеством победителя.
А мне вспомнилась моя бабушка, объяснявшая мне про мужскую измену.
– Если мужик спьяну, ничего не соображая, не в ту сторону свернул, то мозг ему конечно
– Как забыть? Противно же! – возмущалась я.
– Тююю, противно ей! В кипятке прополоскать, уксусной эссенцией продезинфицировать и хлоркой присыпать на три дня. Через три дня считать новым! Если не отвалится. – Отрезала бабушка.
Вот у неё бы сейчас эта Анаис быстро бы огребла, да так, что без единого матерного слова глаза от земли боялась бы оторвать!
Пока у меня в голове, теми самыми тараканами метались мысли одна другой мрачнее, оман вытащил из шкатулки ещё один браслет, поставил мою ногу себе на бедро и погладил меня по щиколотке, прежде чем на моей ноге защёлкнулся ножной браслет, у которого в этом мире было особое значение, просто так это украшение не носили. Его вообще только мужчина мог одеть женщине.
– Ты пламя моего сердца, единственная звезда на моём небосклоне, та кого моя кровь приняла своей госпожой. – Почти шепчет он, глядя мне в глаза. И в мои руки опускается широкий браслет-обруч из золота, с теми же камнями, что и в моём комплекте. – Застегнёшь на моей руке, когда будешь уверена в своём выборе.
Оман с довольной улыбкой занимает своё место рядом со мной.
– Лари Анаис, как мужчина, выбравший свою пару, я не подчиняюсь закону о праве ночи лари. Так что не могу удовлетворить ваше желание. – Сообщает оман, в то время как Анаис только молча раскрывает рот.
– Но лари Ираидала не соизволила застегнуть твой браслет! – влезает майриме.
– В законе нет ни слова о завершённости выбора, взаимности и вообще о мнении женщины на этот счёт. Даже о добровольности речи не идёт. Главное чтобы мужчина определился. – Что-то меняется в голосе омана, я отчетливо слышу в нем всё больше холодных ноток. – Но меня интересует другое. Каким законом руководствовались вы, лари Майхур, опаивая меня непонятным зельем и с какой целью собирались подослать ко мне лари Анаис? Лари, специально для вас, так как вы принимали настой плодов отварки, вы давно бесплодны, как и большинство наложниц гарема. Такое свойство у этой отравы. И вы никак не могли бы понести от меня или от кого-то другого. Лари Майхур, вы не услышали моих слов о прекращении всех этих козней и интриг! Ваша верная служанка, которую вы отправили оклеветать любимого домашнего питомца моей алири, была казнена. Из вашего содержания вычтена стоимость говяжьей туши, которую пришлось скормить нашему впечатлительному питомцу, после нападения вашей служанки.
Впечатлительный домашний питомец внимательно прислушивался к разговору, и смотрел на омана так, что мне казалось, что слова про питомца, он Берсу ещё припомнит.
– Горожане планировали устроить праздник в честь годовщины открытия фонтанов и строительства набережной. Я уговорил
– Что? Ты не посмеешь так меня опозорить! Я твоя мать! – выкрикнула майриме.
– Старый дворец? – схватилась за горло Анаис. – Но там же... Бывшие наложницы живут без права выхода за стены дворца, нет ни слуг, ни рабынь, они сами делают всю грязную работу. Это же... Всё равно, что похоронить заживо! Вы обязаны обеспечить мою жизнь! Я лари! Я мать Марса!
– Лари Анаис, вы женщина, родившая Марса. Матерью для него стала другая. И когда вы собирались воспользоваться тем, что я под действием зелья, и пробраться в мою постель, вы не о сыне думали. Но вы правы, я не могу единолично принимать такое решение. Марс? – обратился берс к старшему сыну.
– Я согласен с вашим решением, отец. Оно справедливо. – Уверенно произносит Марс.
– Значит решено. – Кивает оман.
– Господин! – склоняется в поклоне один из евнухов. – Доставили портреты от князя Севера.
– Прекрасно, разместите их в тронном зале, я после завтрака подойду. – Кивает Берс.
– Портреты? – удивилась я.
– Князь во время нашей встречи попросил помочь с поисками его пропавшей племянницы. Он уверен, что она попала в империю и сейчас находится в одном из гаремов. Для опознания он прислал семейные портреты. Не желаешь посмотреть вместе со мной? – целует руку, глядя мне в глаза Берс.
– Оман Берс, я хоть и нахожусь почти в ссылке, но могу я надеяться хотя бы на толику уважения? – цедит слова сквозь сжатые губы Майхур. – Вы в присутствии матери и своих детей готовы устроить брачные игры с рабыней, которая, скорее всего, так же бесплодна, как и Анаис, ведь именно отваркой её отравила Абилейна, ваша любимица, которую вы выделяли перед всем гаремом, даже не могли оторваться от прелестей наложницы, чтобы отправить лекарей к Ираидале. И раз уж ей, за две проведённые в её покоях ночи, вы дарите украшения стоимостью в полгорода, то где ваша благодарность Анаис, согревавшей вас своим телом в попытках вернуть вам броню, сын?
– Вы зря напоминаете мне о том, как слеп и глуп я был потому, что доверял собственной матери. Ценность того сокровища, которого я лишился по собственной дури и чужой подлости, я прекрасно осознаю. Но я надеюсь, что пламя будет благосклонно к нам с алири. Если же нет... Моя алири сначала подарила мне двоих детей, а потом сохранила всех троих. – В голосе Берса начало пробиваться рычание.
– Не стоит. – Положила я ладонь на его руку.
– Далли...
– Впервые ведёт себя, как и надлежит рабыне в приличном доме! – яд у Майхур видимо от новостей о наказании и ссылке в старый дворец полился вообще без границ.