Пробудившие Зло
Шрифт:
Глава 7
Громкий стук в дверь вырвал закемарившего Пельменя из цепких объятий похмельного забытья. Первухин заторможено огляделся, не понимая, что могло его разбудить, потер пальцами опухшую разбитую губу и вновь закрыл глаза. Но вновь «потерять сознание» ему не удалось — стук в дверь повторился.
— Вот гребаная жисть! — сморщился Пельмень, поднимаясь с продавленного скрипучего дивана. — Кипишь беспонтовый!
Шаркая босыми ногами по давно не мытым половицам, Первухин, не переставая ругаться, добрался до двери, обитой некогда добротным зеленым дерматином. Со временем дерматин высох и растрескался, и теперь пестрел неопрятными комьями вылезшей в дыры пожелтевшей ватной набивки. Но Пельменю на это было откровенно
— Хто там еще нарисовался? — недовольно поинтересовался Славка, не спеша отпирать «ворота».
Ответа не последовало. Пельмень взялся за дверную ручку. Чертыхнувшись, через силу отодвинул заедающую щеколду и распахнул дверь.
— Чё так долго телился, Пельмеха? — сипло произнес стоявший за дверью худой носастый мужик. — Ухо чеголь давил?
— Хобот? — Первухин отступил в сторону, пропуская гостя в дом. — А я тебя только завтра ждал…
Со времени последней встречи старый подельник Пельменя сильно изменился, постарел. И без того будучи худым по натуре, Хобот сейчас был похож на тень самого себя: тонкая пергаментная кожа на абсолютно лысом черепе изобиловала многочисленными пигментными пятнами, длинный нос стал более костистым, заострился, темные круги под глазами, ввалившиеся глазницы. В общем, выглядел авторитетный приятель жутковато. Не изменились только маленькие колючие глазки, которые, как и прежде цепко, шныряли по сторонам.
— Че, Пельмеха, и краше в деревянный макинтош одевают? — заметив изумление крупными буквами «написанное» на лбу Первухина, глухо кашлянув, произнес авторитет. — Поэтому и спешу… — закашлявшись, просипел Хобот, прикрыв рот платком.
Прокашлявшись, гость убрал платок в карман, но Первухин успел заметить на светлой ткани капельки крови:
— Чахотка?
— Да, туберкулез у меня, Пельмень, — не стал скрывать авторитет. — Недолго мне осталось… — произнес он, проходя в комнату и падая на диван. — Хоть и благородная болезнь, а зажмуриться неохота!
— А кому ж охота до срока в ящик сыграть? — поддакнул Пельмень, пристраиваясь рядом с диваном на рассохшемся табурете. — К тому же тебе, Хобот. Я слышал, что ты теперь на положении…
— Да, смотрящим по области меня на прошлогоднем сходняке двинули… — Хобот вновь зашелся кашлем. — Ладно, давай к делу: ты точно книгу видел?
— Да не сойти мне с это места! Видел, как вот тебя ща вижу! В местном гестапо твой талмуд вялится! Кентиля одного у нас намедни жестко мочканули, а кирпич твой вещдоком канает…
— Тихо, — осадил подельника Хобот, — не кипишуй, Славка! Точно видел? За базар ответишь!
— Падлой буду! — Пельмень показушно рванул на груди заношенную майку.
— Значит, придется ментовскую третью хату [3] ломануть, — задумчиво произнес Хобот, потирая кончик носа.
— Как… гадючник ломануть? — «поперхнулся» Славка. — Там же червонцев [4] немеряно! Да все легавые востор [5] …
3
[3]Ментовская третья хата — районный отдел милиции (РОВД) (уголовный жаргон)
4
[4] Червонец — милиционер (уголовный жаргон)
5
[5] Легавые востор — вооруженные милиционеры (уголовный жаргон)
— Не меньжуйся [6] , Пельмеха! Не кипишуй раньше срока! — невозмутимо просипел смотрящий, вновь вынимая из кармана платок. — Откуда
— Твое пэгэтэ чай не столица! По ночи так и ваще в местном гестапо не больше пяти-шести легашей должно шкуру тереть: мудозвон в аквариуме, три копейки [7] , ну и дежурный исповедальник [8] , пожалуй. Так?
6
[6] Меньжеваться — боятся (уголовный жаргон)
7
[7] Три копейки — милицейский патруль (уголовный жаргон)
8
[8]Исповедальник — следователь (уголовный жаргон)
— Ну, так, — нехотя согласился со смотрящим Пельмень. — Все равно — жуть [9] ! Про волыны не забудь!
— Так и я не один привалился [10] , — оскалился Хобот, — а с корсарами [11] , у которых все косточки задрюканы [12] .
— Не, Хобот, ты, конечно, вор авторитетный, но я на мокруху не подписываюсь! — судорожно замотал головой Первухин. — Да за прижмурившегося мента на раз лоб зеленкой помажут [13] ! Не-е-е, я — пас!
9
[9] Жуть — много (уголовный жаргон)
10
[10] Привалиться — приехать (уголовный жаргон)
11
[11] Корсар — вооруженный бандит (уголовный жаргон)
12
[12] Косточки задрюканы — оружие заряжено (уголовный жаргон)
13
[13] Лоб зеленкой помазать — расстрел (уголовный жаргон)
— Ты, Пельмень, как погляжу, че-то не вкурил: я — честный вор, а не гопота подзаборная, — тихо и вкрадчиво произнес авторитет. — Мочилово — не мой метод. Все должно пройти чинно, тихо и благородно, чтобы комар носу не подточил! Была книжонка, и нет её — испарилась. Пальба и мочилово — это крайний вариант, без которого желательно бы обойтись. А теперь давай-ка с тобой покубатурим, как нам без вооруженного гоп-стопа обойтись…
Отойдя на изрядное расстояние от дома Маслова, Алик остановился.
— Выкладывай! — коротко произнес он, схватив Леньчика за плечо.
— Хорошо, — не стал упираться Поташников, — я давно пытаюсь это сказать… Но вы же меня на смех подняли!
— Я был не прав! — признал ошибку Алик. — Достаточно извинений?
— Вполне, — кивнул Леньчик, — свои люди — сочтемся. Подождите немного… — Он надел кольцо на палец, и осмотрелся. — Никого, — облегченно вздохнул Пухлик, — лишние уши нам ни к чему.
— Правильно! — одобрил действия друга Алик. — А теперь по порядку…
— Присядем? — Леньчик указал на одинокую лавочку, сиротливо стоящую посреди варварски разломанной детской площадки.
Когда приятели «оккупировали» лавочку, Поташников огляделся по сторонам еще раз.
— Чисто? — спросил Алик.
— Порядок, — ответил Леньчик. — В общем, так, пацаны: дела наши швах…
— Только ты заранее не паникуй, — посоветовал Алик, — нам, вон, одного Кучерявого за глаза! Я, кстати, когда кольцо надел, тот давний случай во всех подробностях вспомнил… Как пелена с глаз упала: и старика этого лысого узнал, и Лукьяниху покойную вспомнил…