Пробудившие Зло
Шрифт:
— Вот именно! — воскликнул мужчина. — Поверь мне, дитя, я прожил вдвое больше твоего, и знаю, о чем говорю! Растратив свои силы, она непременно вытянет все жилы и из нас с тобою, сокровище!
— Но её священная миссия…
— Священная миссия? — с негодованием воскликнул Возгарь. — Для кого она священна? Для тебя? Для меня? Что даст нам с тобой приход в мир Самого…
— Ну, я точно не знаю… — замялась Аграфена. — Мы станем подле Него и будем править Его именем…
— Слова, слова, слова! — скорчив унылую физиономию, произнес колдун. — Никто точно не знает, чего ожидать от существа, тысячелетиями сидевшего в Преисподней!
— Но Он должен быть благодарен…
— Он ничего никому не должен! Тем более мелким и жалким людишкам! Мы и без него в состоянии неплохо устроиться! А представь, какие возможности откроются, если мы с тобой завладеем «Истиной книгой»? Безграничная власть, богатство, наслаждения, вечная жизнь… «Гримуар Гримуаров» откроет нам эти тайны! Так зачем нам с тобой нужен кто-нибудь еще?
— Она сотрет нас в порошок! — испугано произнесла девушка, усаживаясь на кровати. — Если узнает…
— Она сильна, — согласился Возгарь, — сейчас мы не сможем с ней совладать. Мы подождем — пусть тратит силы! К тому же нам неизвестно, где она скрывает «Гримуар». Мы ударим в самый ответственный момент — во время последней мессы…
— И мы ударили! — продолжала рассказывать Аграфена Тарасовна. — Ударили разом… в полную силу… в тот момент, когда должны были распахнуться Врата… Сопротивление Апраксии было жалким — она растратила все силы и ничего не могла противопоставить нам… в ком она была уверена… А мы били в спину… били жестко… били насмерть… Но оказалось, что убить так и не смогли… Потом она нашла его…
— Почему только его? — спросил горбун. — Разве вы не с нашим покойником…
— Он кинул меня, точно так же, как кинул Апраксию, — произнесла ведьма, — исчез, едва заполучив «Истинную книгу»… А я… Я скрывалась от гнева Апраксии всю свою жизнь… по заброшенным хуторам и деревенькам… постаралась забыть о настоящем искусстве… травничала, зубы заговаривала, амулеты и наузы плела… Вот какое величие уготовил мне Возгарька вместо безграничной власти, богатства, наслаждения и вечной жизни!
— Так ты ему отомстить хочешь? — спросил горбун.
— Хочу, — согласилась бабка. — Только сил у меня — пшик, да маленько! Иначе я с вами бы и разговаривать не стала!
— А как насчет Хвостовской? — уточнил профессор. — Она нам не помешает?
— Так нет её больше, — ответила баба Феня. — Сожгли её НКВДешники на костре еще в сороковые…
— Слышь, Михалыч, и тут НКВД при делах оказалось, — произнес горбун, — ну прям, как у тебя в Якутии. Жестко они разборки навели! — с уважением произнес Квазимодо. — А она, часом, не восстанет?
— После костра, милок, не восстают! — ухмыльнулась бабка. — Теперь в наш мир вернуться можно только через врата, что с помощью «Истиной книги» открыть можно.
— С помощью этой уже не открыть? — уточнил горбун.
— Нет, — отрезала старуха. — Все, что угодно, но врата с её помощью не открыть!
— Понятно, — кивнул горбун. — И на том спасибо, старая!
— Ну вот, что, робятки, — копируя говорок деревенской простушки, произнесла бабка, — я свою часть сделки исполнила: все, что о Возгарьке знала — поведала. Дело за вами! Ты, умник — не забудь мне котел привезти! А ты, каторжник, пока дров не нарубишь — за околицу не выпущу!
— Да какой базар, баб Фень! —
— Не забыла я, не боись! — Старуха подняла со стола амулет и поднесла его к глазам. — Ты все еще здесь? — зыркнула она на Квазимодо сквозь ожерелье.
— Понял, не дурак! — произнес горбун, поднимаясь из-за стола. — Топор у тебя где?
— У поленницы найдешь, — сказала она, возвращаясь к изучению амулета айнов. — Поправим мы эту штучку, поправим…
Старуха вновь положила амулет на стол и вышла из избы в сени. Немного там повозившись, она вернулась, держа в руках, небольшую деревянную шкатулку с крышкой, инкрустированной медной позеленевшей проволокой. Перевернув шкатулку, баба Феня высыпала её содержимое на стол. На первый взгляд ничего особенного в шкатулке не было: какие-то невзрачные камешки, мелкие косточки, поеденные плесенью крысиные шкурки, кожаные шнурки… Если не знать, кому принадлежит все это «богатство» — не иначе как мусором и не назовешь. Старуха ловко откидывала в сторону острым и длинным ногтем нужные для доработки амулета «ингредиенты»: ноздреватый камень с дыркой — «куриный бог», две отвратительные маленькие косички, сплетенные из чьих-то сальных волос, растрепанное черное воронье перо, костяная «рогулька», принадлежащая какому-то мелкому зверьку и несколько тонких кожаных шнурков, с беспорядочно навязанными на них узелками. Отобрав составляющие, колдунья одним отточенным движением смахнула со стола в шкатулку оставшийся невостребованным «мусор».
— Так, — произнесла она, захлопнув крышку шкатулки, — начнем!
Первым в «дело» пошли кожаные шнурки: подняв со стола, старуха принялась пробовать их «на вкус», по очереди облизывая узелки. Крылов с интересом наблюдал за её действиями, не понимая, для чего это нужно. Колдунья, слегка прикоснувшись языком к узелку, резко одергивала руку, как будто боялась обжечься. Словно контакты на квадратной батарейке проверяет, подумалось профессору: щиплет или нет?
— Вот эти два — сойдут! — Закончив «проверку», старуха отложила в сторону один из шнурочков. — А над этим придется поработать…
— А что с ним не так? — поинтересовался Дмитрий Михайлович.
— Плохо просолился, — заявила колдунья. — Надо добавить… — Она принесла солонку из буфета, осторожно держа её на вытянутой руке. Вручив солонку профессору, заявила: Теперь сыпь соль на шнурок и жуй!
— Что, простите, делать? — решив, что не понял, переспросил Крылов.
— Шнурок соли и жуй! Чего тут непонятного? — развеселилась старуха. — Сама бы пожевала, да на меня соль плохо действует! А шнурочек просолить надо как следует!
Дмитрий Михайлович посмотрел на требующий «обработки» шнурок: выглядел тот не лучшим образом. Не то, что в рот, в руки взять боязно: черный, скрученный, закорженевший от времени!
— Да ты, Умник, гляжу, брезгуешь? — Старуха ехидно ухмылялась. — В нашем деле, милок, брезгливым не место! Жить захочешь, и дерьма кусок слаще меда покажется! Жуй, кому говорю!
Профессор с трудом протолкнул комок, застрявший в горле. Щедро посыпал солью шнурок и, закрыв глаза, затолкал бабкино угощение в рот. Рот мгновенно наполнился тягучей кислой слюной. Поборов рвотные позывы, Крылов принялся «работать» зубами, стараясь, по возможности, не сглатывать.