Пробуждение Атлантиды
Шрифт:
– Я бы так хотел знать, - он нежно освободил свои пальцы и встал, чтобы побродить по комнате, используя движение, чтобы скрыть неуверенность. Он быстро подумал о том, чтобы избежать вопроса, но она заслуживала лучшего.
Наконец, он остановился у ее кровати, привлеченный ее присутствием, эта сила была крепче его воли, и воспользовался правдой в качестве щита. – Я не знаю, что на это ответить, Эрин. Я служу Королевским Мстителем и поклялся защищать брата ценой своей жизни. Это честь для меня и обязанность, и моей привилегией
Что-то сверкнуло, а потом исчезло в ее кристально голубых глазах.
– Райли очень важна для тебя, не так ли? А ты.... ты любишь ее?
– Райли? Нет, я познакомился с ней после того, как она и Конлан связали себя клятвами, хотя им обоим понадобилось время, чтобы это признать. Она мне как сестра, - он сел на край кровати и снова взял ее за руку. – Хотя, интересно, что ты спрашиваешь, - улыбнувшись, добавил он.
Она покраснела, и даже в темном свете из окна, он увидел, что ее шея и лицо стали ярко красными.
– Я вовсе не ревную. Это было бы смешно.
– Да, а я хотел сбить Джастиса с ног, когда ты ему улыбнулась. И это вовсе не смешно, - сказал он.
Ее губы раскрылись, и ему пришлось сжать челюсть и напрячь плечи, чтобы справиться с порывом наклониться и целовать ее, пока она не станет умолять его забраться к ней в постель. Умоляя его брать ее снова и снова, пока он не войдет в нее так глубоко, что она снова запоет. Запоет для него одного.
Его тело пело собственную песню при этой мысли, но это был скорее чертов матросский лимерик(12). Он поерзал в кресле, чтобы снять давление ставших тугими штанов.
Снова.
– Что, если мы на некоторое время перестанем быть разумными и рациональными? – прошептала она. – Что бы ты ответил, если бы я попросила тебя обнять меня, - просто обнять, до утра?
В нем расцвел голод, требуя, чтобы он завоевал, а она – покорилась. Воин, которым он был рожден и тренирован, желал напасть. Мужчина, которым он хотел бы быть, - ради нее, только на некоторое время, - отбросил голод и отчаянно старался обрести самоконтроль.
– Эрин, если тебе нужно, чтобы я обнял тебя, я с удовольствием поступлю так. Вообще-то, если хочешь знать правду, я думал об этом и ни о чем другом с тех пор, как впервые коснулся тебя.
Она улыбнулась дрожащей улыбкой, отбросила шелковые простыни и подняла к нему руки. – Тогда обними меня, Вэн. Заставь меня почувствовать себя снова в безопасности.
Осторожно, очень осторожно, он забрался в постель к ней и притянул ее в свои объятия, осознав, что сделав так, сдался сам. Когда девушка положила голову ему на грудь, между ними заиграла ее музыка, жарко и настойчиво пульсируя. Он успокоил свое дыхание, попытался сосредоточиться на чем-то, - чем-нибудь, - другом, а не на настойчивом желании, которое впилось в него когтями.
Он поймал одну из ее рук и рассмотрел кольца на ее длинных пальцах.
–
Она задрожала в его руках и повернула лицо к его груди. Аромат цветов и весны, исходивший от ее волос, лишил его некоторой доли благоразумия, поэтому он не смог справиться с собой и вдохнул ее запах. Зарылся лицом в ее волосы.
Хотел пометить ее, поставить свою метку, завладеть ею.
– Да, - ответила она, ее слова были приглушены его рубашкой. – Они… да, это пение изумрудов и опалов.
Ее слова немного отвлекли его от пламени, которое охватило его нервные окончания. – Что это означает, Эрин? Почему я тоже могу слышать их? Их могут слышать все?
Она глубоко вздохнула и посмотрела на него. – Нет, вообще-то, за десять лет с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать и мой Дар проявился, никто другой, кроме тебя, не слышал, как поют мои камни. А изумруды, - эти изумруды вообще никогда не пели, пока я не встретила тебя. Даже мне.
Он сжал ее крепче. Они пели только для него. Как он желал, чтобы пела она. Что-то глубоко внутри него подняло свою голову и зарычало. Он стал дышать быстрее и откатился от нее на пару дюймов, пытаясь сохранить дистанцию. Пытаясь не схватить ее в свои лапы, как хищник, которым он являлся.
– Камни. Мы говорили о драгоценных камнях. Сосредоточься.
– Что они поют тебе? – спросил он. – Есть ли у песен смысл? Почему они сейчас затихли? Я имею в виду, не хочу быть грубым, но мы касаемся кожа к коже. Я подумал бы, что они бы должны бурно отреагировать.
Она прижалась к нему поближе, и ее собственное дыхание ускорилось, стало прерывистым. – Мы всегда можем немного поэкспериментировать, с этим контактом кожа-к-коже. Хотя прямо сейчас я сконцентрирована на том, чтобы держать их под контролем.
Он сжал ее крепче и не смог остановить поток слов. Больше не мог бороться. – Отпусти их, Эрин. Отпусти, и посмотрим, что произойдет.
Эрин застыла в объятиях Вэна, пораженная его словами. Отпустить? Отпустить, когда всё ее тело было почти охвачено огнем от соприкосновения с его твердым, мускулистым телом? Жар от их притяжения, вероятно, сорвет купол с Атлантиды, если она выпустит магию. Кстати о жаре, этот мужчина был словно печь, и они находились достаточно близко, чтобы она чувствовала каждое движение при напряжении его мышц.
Мистер Воин чертовски старался удержать свой самоконтроль. Очень испорченная ее часть задумалась, насколько сложно будет уничтожить эти его старания и контроль.
К счастью, ее осторожная часть была сильнее ее испорченной. – Я не могу отпустить. Боюсь того, что может произойти, - дрожа, прошептала она. – Что если я снова случайно воспользуюсь магией Дикости? Кажется, что Атлантида каким-то образом усиливает мою магию. Что если я отпущу, а шоковые волны вызовут землетрясение или что-нибудь еще?