Пробуждение Гиганта
Шрифт:
В час ночи, во время смены часовых, Эрика нажала на кнопку радио-детонатора, и взрывы прокатились по тюремному двору! Уже через пару минут после этого раздались ещё два взрыва, на этот раз уже в здании казарм. И воздух разорвал сигнал тревоги, поднимающий всех на ноги. Эрика заняла позицию на одной из вышек, откуда она отстреливала охрану из винтовки, а Вебер вломился с гранатой в подвальный этаж тюрьмы, пробивая себе дорогу к пастору.
Однако, всё пошло не совсем так, как было рассчитано. Хаос, поднятый взрывами и тревогой, упорядочился намного быстрее, чем хотелось стрелкам. Вебер вытащил их цель из камеры в последний момент, когда в неё начали накачивать удушающий газ. Эрика стретила сильное огневое сопротивление,
Игги в этот момент пытался вытащить из камер и организовать заключённых, но многие из них уже наглотались удушающего газа и если и могли что-то сделать, то едва шевелили ногами, умирая на ходу. В набитом врагами здании его поддержкой была лишь горстка человек, вовремя защитившими себя при помощи тряпья, пропитанного мочой.
К трём часам ночи сражение за тюрьму стало идти в совершенно неприятную сторону. Врагов оказалось больше, чем планировали Стрелки, а поддержка из заключённых оказалась существенно меньше. Кроме того, пусть тут и стояла охранная часть, но сдаваться она не собиралась. Веб, ведущий пастора через огонь, уже ощущал сильную нехватку огневой поддержки. Ему оставалось преодолеть около пятисот метров двора с перебежками между укрытиями, чтобы добраться до грузовика, Эрика была на башне у ворот и использовала станковый пулемёт для подавления вражеского огня, Игги успел выбраться из здания, но из всего немногочисленного отряда заключённых у него осталась только какая-то женщина, которая неистово держалась за винтовку и шла в ближний бой. У Зигфрида дела складывались тяжелее всех. Его пулемётные ленты закончились, поэтому теперь он на свой старх и риск бросался в рукопашную, орудуя манипулятором-клешнёй, чтобы буквально ломать врагов пополам. Хотя, судя по тому смеху, что слышался из его доспеха, доктору было лучше всех в этой горячке. Но надо было заканчивать праздник жизни.
Вебер, прикрывая пастора собой, продвигался всё ближе к заветному спасению. Эрика, видя это, покрывала огнём тех из врагов, кто представлял для альбиноса наибольшую опасность, Игги успел добраться до башни, где была Эрика и теперь только ждал, когда сможет запрыгнуть в грузовик, который должен подогнать лидер. Положение Зигфрида становилось отчаянным, а королевские солдаты уже поняли, что тяжелый и неповоротливый доспех можно закидать гранатами. Зиг медленно отступал к остаткам здания казарм, чтобы уйти от гранатомётчиков.
И тут, когда Вебер, казалось, уже добрался до машины, припрятанной так, чтобы вовремя свалить подальше из этого пекла, шальной осколок на излёте попал Гуткнехту в голову.
— Твою мать, — хрипло выругался Вебер, видя, как тело брата Гуткнехта падает и бездыханно распластывается на бетоне. — Да уж, если нам не везёт, то нам не везёт очень крупно…
Он поднял тело мужчины и положил в кузов, а затем сел за руль и завёл мотор. Зигфрид, едва двигая ногами залез в грузовик и снял шлем, закрывающий его лицо. Эрика и Игги запрыгнули почти одновременно, не теряя ни минуты. Вместе с ними тут оказалась и та женщина, которая выжила при побеге из тюрьмы.
— Ну, какой итог? — спросил Док, когда грузовик помчался, оставляя позади тюрьму.
— Мы в жопе… — лакончино ответил Веб.
— Да ладно, мы же живы…
— А вот пастор — нет!
— Так, дай я посмотрю, — Зигфрид уже наполовину снял с себя доспех и стал рассматривать тело пастора под светом тусклого фонарика. Осмотрел он его довольно быстро, потому что и так всё было ясно. — Да, блин, мы в жопе…
— А что с ней делать? — поинтересовалась Эрика, указывая на спасённую женщину. На фоне происходящего женщина, выглядела ещё не так плохо. У неё было тощее тело, истерзанное голодом, несущее следы пыток, но сохранившее остатки сил. Её волосы были, словно чёрная сальная пакля. Однако, держалась она спокойно, а её взгляд был чистым и полным решимости.
— Дамочка, нам с Вами, скорее всего не по пути, — проговорил Вебер на орлейском, оборачиваясь.
— Как знать, господин наёмник, — на чистом колонианском ответила спасённая. И только тут до них дошло, что всё это время они говорили на этом языке, а она их, судя по всему, прекрасно понимала.
— С кем имею честь? — уже чуть спокойнее спросил мужчина.
— Сестра Анетта Селенития, Орден Тысячелистника, — представилась она, демонстрируя наколку геральдической розы на шее.
— Кхм… — Зигфрид даже поперхнулся от неожиданности.
— Вольные Стрелки, — за всех ответил Веб. — Мы тут с заданием от ФСК, но, боюсь, мы его провалили.
— Брат Гуткнехт погиб смертью мученика, он уже в Отчем Доме, его уже встречает Отец, — проговорила сестра.
— Не возражаете, если мы предложим Вам отправиться с нами на крейсер Офелия? Сестринство будет радо Вашему возвращению.
— С удовольствием. Буду рада, если смогу быть полезна делу Отца.
На часах было 6.35, когда они прибыли на точку эвакуации. Геликоптер ждал их. Вместе они внесли тело погибшего пастора и доспехи Зигфрида, и винтокрылая машина понесла их обратно в небо.
Глава 5, в которой обошлось без жертв
— Н-да, Синод будет недоволен потерей пастора Гуткнехта, — сухо констатировала коммодор. — С другой стороны, — она взглянула на сестру Аннету. — Сестринство будет очень радо Вашему возвращению, канонисса-настоятельница. Орден Тысячелистника довольно мал, насколько мне известно, поэтому они будут особенно благодарны нам за это.
Вебер был в каюте капитана Максимиллиан с докладом о проведённой операции в тюрьме. За потерю патора он уже получил свой выговор и соответствующие взыскания, а также обещание внимательно следить за работой Стрелков, начиная с этого момента. Однако, капитан не могла не признать некоторые заслуги, полученные в ходе этого предприятия. Для неё, как для человека далёкого от орденов, погибший пастор и спасённая сестра были в целом одинаковы, но вот Синод имел на этот счёт свою точку зрения. Разумеется, в столице Союза уже были проинформированы о результатах миссии. И, судя по всему, сейчас там разгорелись противоречия между орденами. Коммодор не говорила этого открыто, но намекнула, что не всё так плохо для Веба и его людей, которых может ожидать благодарность большая, чем наказание.
В самом деле Орден Тысячелистника был очень закрытым и обособленным. Далеко не все его деяния выставлялись на показ. Официально это было собрание врачей и учёных, двигающих прогресс в областях медицины, которые другие ордена обходили стороной. Экстремальные операции, применение нейролита, экспериментальные препараты и многое другое, чего не увидишь в обычной больнице или госпитале.
Именно поэтому Сестра Аннета в первую очередь заинтересовалась протезом Эрики. С помощью Зигфрида она провела ряд тестов и проверок данного устройства, заключив, что в Сфорца мог быть только один человек, который способен провести столь сложное имплантирование. И этот человек, как никто другой, был нужен Союзу.
— Ричард Долл, я должна была вывезти его из Столицы и передать в распоряжении капитана Маркуса Феллини, эсминец ФСК “Молния”, - поясняла она на допросе. — Этот учёный может совершить немало полезного для Союза. Он гений, сами можете видеть уровень его мастерства. В Союзе найдётся едва ли 10 человек, кто мог бы повторить такую операцию.
— У нас пока не было никаких приказов относительно этой цели, — заметила коммодор. — Возможно ли, что мы должны будем выполнить это задание?
— Вполне возможно, — кивнула сестра. — Однако, за него будут сражаться.