Пробуждение Левиафана
Шрифт:
Он смутно помнил, как угол настенного монитора отвалился и, отскочив от трех переборок, как искусно посланный бильярдный шар, угодил ему прямо в солнечное сплетение. Опустив глаза, он обнаружил обломок монитора плавающим в нескольких сантиметрах от груди, но дыры в его скафандре не было. Живот болел.
В кресле поста, рядом с местом Наоми, дыра имелась: зеленый гель, вытекая, собирался шариками и уплывал в невесомость. Мысленно соединив эту дыру с соответствующей пробоиной в переборке, Холден понял, что снаряд прошел в нескольких сантиметрах от ноги Наоми. Его пробрал озноб, оставивший после себя сильную тошноту.
— Алекс? — позвал он.
— Жив еще, капитан. — Голос пилота звучал неестественно спокойно.
— Мой экран сдох, — сказал Холден. — Мы подбили этого сукина сына?
— Да, кэп, он убит. «Роси» досталось полдюжины снарядов. Похоже, они нас прошили от носа до кормы. Эта антиосколочная обивка переборок и впрямь помогает от шрапнели, а?
Теперь голос Алекса дрогнул. Он хотел сказать: «Нам всем полагалось бы быть покойниками».
— Дай связь с Фредом, Наоми, — попросил Холден.
Она не шевельнулась.
— Наоми?
— Да… С Фредом? — повторила она и постучала по своему экрану.
На секунду шлем Холдена наполнился шумом помех, сменившихся голосом Фреда.
— Здесь «Гай Молинари». Рад, что вы живы, ребята.
— Роджер. Начинайте. Дайте нам знать, когда можно будет дохромать до какого-нибудь дока.
— Роджер, — ответил Фред. — Мы подберем вам лучшее местечко. Фред, связь кончаю.
Холден отключил застежки кресла и всплыл к потолку, обмякнув всем телом.
«Давай, Миллер. Твоя очередь!»
Глава 40
Миллер
— Ой, Пампо! — заговорил мальчонка в амортизаторе справа от Миллера. — Лопни клапан и ба-бах, а?
Боевой скафандр его был серо-зеленого цвета с герметичными сочленениями на суставах и царапинами на груди, оставленными ножом или острым инструментом. За щитком шлема виднелось лицо пятнадцатилетнего подростка. Его жесты говорили о детстве, проведенном в вакуумных скафандрах, а по выговору он был чистый креол-астер.
— Да, — признался Миллер, поднимая руку, — побывал в переделке. Но все обойдется.
— Круто, хомбре, — ответил мальчишка, — но держи фока, и нето воздух не выпустит, а?
«Ни на Марсе, ни на Земле никто бы не понял, что он хочет сказать, — подумал Миллер. — Черт, да такой акцент сбил бы с толку и половину жителей Цереры. Неудивительно, что они так легко убивают нас».
— Согласен, — ответил он. — Ты держись впереди, а я присмотрю, чтобы никто не выстрелил тебе в спину.
Мальчик ухмыльнулся. Миллер повидал тысячи таких, как он. Подростков, как везде и всюду, привлекал риск и возможность показать себя перед девочками, только жили они в Поясе, где один неверный шаг вел к смерти. Он повидал тысячи таких. Арестовывал сотни. Несколько десятков у него на глазах упаковывали в мешки для трупов.
Он подался вперед, чтобы видеть длинные тесные ряды шарнирных амортизаторов, забивших брюхо «Гая Молинари». Навскидку он сказал бы, что здесь собралось человек девяносто или сто. Так что до ужина он, очень может быть, увидит смерть еще пары дюжин.
— Как тебя зовут, малыш?
— Диого.
— Миллер, — представился он и протянул парнишке руку. Взятый на «Росинанте» боевой скафандр марсиан позволял пальцам сгибаться намного легче, чем перчатке парня.
По правде сказать, Миллер был не в лучшем для штурма состоянии. На него накатывали волны беспричинной тошноты, и плечи ныли, когда падал уровень лекарств в крови. Но он умел обращаться с оружием и, возможно, имел больше опыта боев в коридорах, чем девять десятых старателей и рудокопов вроде Диого, набранных АВП. Как-нибудь обойдется.
Щелкнула корабельная система оповещения.
— Говорит Фред. Мы получили известие от поддержки с воздуха: через десять минут — зеленый свет. Приступайте к проверке снаряжения, люди.
Миллер развалился на койке. Вокруг щелкала и звякала сотня боевых скафандров, сотня пистолетов, сотня штурмовых винтовок. Свое снаряжение он проверил уже не раз и не собирался проделывать все заново.
Через несколько минут навалится перегрузка. Антиперегрузочный коктейль дозировали скупо, ведь им прямо из амортизаторов предстояло вступить в бой. Нет резона сверх самого необходимого накачивать наркотиками свою штурмовую группу.
Джули присела к нему на койку, волосы плавали над ее головой, словно под водой. Ему представилась рябь света, пробегающая по ее лицу. Портрет юной гонщицы в образе русалки. Она улыбнулась его мыслям, и Миллер улыбнулся в ответ. Он знал, что она с ними. С Диого, с Фредом, с остальными бойцами АВП, патриотами вакуума, она лежала в амортизаторе в чужом скафандре, направляясь к станции, где ее убьют в борьбе за лучшее будущее. Миллер знал, что его бы здесь не оказалось. Если бы не она. В каком-то смысле он занял ее место. Он стал ею.
«Они справились, — сказала или просто подумала Джули. — Если переходят к штурму, значит, „Росинант“ уцелел — во всяком случае, успел прорвать оборону». Миллер кивнул, соглашаясь с ней, и позволил себе минуту порадоваться этой мысли, прежде чем гравитация ускорения вжала его в амортизатор с такой силой, что сознание помутилось и трюм в глазах потемнел. Он почувствовал и рывок торможения, когда все амортизаторы перевернулись на шарнирах к новому «верху». В кожу Миллера впились иглы. Произошло что-то глубокое и громкое, от чего «Молинари» загудел огромным колоколом. Проломили оболочку станции. Мир жестко дернулся влево, койка в последний раз перевернулась, когда штурмовой корабль включился во вращение станции.