Пробуждение Посейдона
Шрифт:
– Ты бы этого не сделал, Кану, в любом случае.
– И все же мы не хотим никаких недоразумений.
– Нет, мы, безусловно, этого не делаем. Ты готов?
– Пока мы разговариваем, запускаются потоки заправки.
– Он подождал мгновение, изучая столбцы цифр и диаграммы перемещения на своей консоли.
– Потоки выглядят хорошо. Выравнивание при давлении впрыска. Токамаки генерируют напряженность поля. Немного медленнее на третьем, но это поправимо. Приступаю к инжекции плазмы.
– Во что бы то ни стало. Действуй
– Плазма введена и распределена по магнитным ловушкам. Приближающийся поджиг через три... два... один. Хорошо. У нас есть термояд. Горение выглядит чистым и стабильным. Удержание токамаков в норме. Готов к первоначальному возбуждению Чибеса.
Это было обычным технологическим явлением - в дни, предшествовавшие мораторию, зажигание инициировалось бы сотни тысяч раз в день с предельной унылой надежностью. Но стоит помнить, что потребовались десятилетия, чтобы превратить открытие Чибеса в цельный работоспособный прототип двигателя, и еще десятилетия, прежде чем двигатели достигли достаточной надежности для широкого использования.
Но толчок пришел внутрь, мягко вдавив его спину в кресло.
– Я вижу, ты двигаешься, - сказала Дакота.
– Да, у нас есть тяга. Активирую свои усилия - собираюсь ввести нас в пост-чибесовский диапазон энергии.
– Ты уверен, что не поступаешь поспешно?
Но другой голос сказал: - Что ты делаешь? В наши намерения никогда не входило принимать все так быстро.
Он сказал Свифту: - Я знаю, что делаю.
– Ты можешь, но я, конечно, этого не делаю. Мы едва убедились в том, что первоначальный процесс стабилен, не говоря уже о том, что достигли уверенности, позволяющей продвинуться дальше этого...
– Заткнись.
Должно быть, он произнес это вслух, потому что Дакота спросила: - К кому ты обращаешься?
– К голосам в моей голове, - объяснил он.
– Иногда я их слышу. Тебе не о чем беспокоиться. Начинается переходный пост-чибесовский период.
Теперь это был скорее удар, чем толчок, и консоль озарилась множеством красных и желтых предупреждений о состоянии. "Ледокол" добивался пост-чибесовской энергии, но неконтролируемым, хаотичным образом.
– Кану, с тобой все в порядке?
– Все хорошо, Дакота. Ничего не может быть лучше.
Консоль теперь горела красным, а со стен начали доноситься звуковые предупреждения. При нормальных условиях корабль вмешался бы, чтобы остановить нестабильный процесс Чибеса, но в этом тестовом режиме обычные меры безопасности были приостановлены.
Кану знал это - более того, он позаботился о том, чтобы это было так.
– Кану, - сказала Дакота, - у меня есть подозрение, которое может оказаться необоснованным, но если ты пытаешься уничтожить или повредить корабль, чтобы избежать выполнения своих обязательств...
– Соедини с Ниссой еще раз.
– Она прямо здесь. Все, что ты хочешь сказать ей, ты можешь сказать и мне тоже.
– Тогда мне очень жаль. Я не вижу другого выхода. Это не вина Ниссы. Ты должна в это поверить, Дакота. И это не вина Друзей. Ты ничего не добьешься, наказывая их сейчас.
– Кану!
– окликнула его Нисса, ее голос сорвался на его имени.
– Я должен это сделать, - ответил он.
– Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, но другого выхода нет.
А затем - независимо от его собственной воли - его руки потянулись к пульту. Он сопротивлялся этому действию, но его усилия были бесполезны: теперь Свифт полностью контролировал его нервную систему. С таким же успехом он мог находиться вне своего собственного тела, наблюдая, как оно танцует по чужой воле.
Вибрация пробилась сквозь обшивку корабля. Она набирала силу, свидетельствуя о дико меняющихся нагрузках на привод, слишком случайных, чтобы их можно было нейтрализовать. А затем раздался единственный сильный толчок, как будто "Ледокол" ударился о какой-то более крупный предмет, и вибрации стихли, сменившись тишиной. Сигналы тревоги продолжали звучать, на консоли по-прежнему вспыхивали аварийные уведомления.
Но двигатель Чибеса выключился сам.
Хватка на нем задержалась, а потом исчезла.
Он сделал мощный непроизвольный вдох, как будто только что вынырнул из глубоких, холодных вод.
– Ты предатель, Свифт.
– Я спас тебе жизнь - снова. Не слишком ли это много - ожидать небольшой благодарности?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
"Травертин" поддерживал свою орбиту вокруг Орисона. Рядом с ним, двигаясь по той же орбите и почти готовый к самостоятельному полету, спускаемый аппарат оставался центром интенсивной деятельности людей и машин.
В носовой части большого корабля, часть которой вращалась, имитируя гравитацию, женщина и мужчина сидели друг напротив друга за столом в главном общественном камбузе. Женщина пила чай, мужчина держал в руках кружку с ароматным кофе. Пространство корабля вокруг них гудело от новостей и слухов.
– Что-то пошло не так, - сказала Гома.
– Это то, что говорит Гандхари. Или почти все пошло не так - как если бы корабль был очень близок к взрыву, а затем неисправность была устранена как раз вовремя.
– Я не физик, - сказал Питер Грейв, - но я бы предположил, что существует очень много вещей, которые могут пойти не так с приводом Чибеса. Капитан установил контакт с другим кораблем?
– На мгновение. Последовал ответ на автоматическую передачу Назима, а затем прямой ответ Гандхари. Она воспроизвела это для меня - он утверждает, что он другой Экинья!
– Это либо потрясающая новость, либо почти неизбежная.
– Грейв оторвал взгляд от своего бокала и улыбнулся ей, чтобы обезоружить ее природную защищенность.
– Еще один Экинья. Вы ему верите?