Пробуждение Посейдона
Шрифт:
– А теперь?
Кану просиял, словно демонстрируя новорожденного ребенка.
– Просто взгляните на это. Эти зеленые насаждения, эти озера - это районы обновленного человеческого поселения! Наконец, был заключен договор о реколонизации. Строгие пределы, строгие границы - но это только начало, не так ли? Они даже начали терраформировать старое место. Пока купола, атмосферные палатки, но воздух сгущается, нагревается, набирает влагу. Это работа не только для людей! Сотрудничество человека и Эволюариума - совместное предприятие.
Гома хотела разделить его энтузиазм, но с того места, где она стояла, это выглядело как капитуляция машин.
– А что получили от этого друзья Свифта?
– Землю, - сказал он.
– Или ее части. Это была вторая половина договора. Машинные анклавы на Земле! В океанах, на массивах суши. И это работает! Должен сказать, что в основном при посредничестве Панов. Но на это стоит посмотреть.
– Взволнованный, он поработал с настройками консоли, почти перебивая себя в нетерпении.
– Хотя подождите. Подождите, пока не увидите это! Подождите, пока не увидите, что делают машины на Марсе...
Вид повернулся, открывая взгляду новую часть планеты. Было все еще светло, но тени были резкими, они надвигались справа, проецируя длинные штрихи на ландшафт.
Кану увеличил изображение. Он увеличил изображение одного участка Марса. Что-то обрело четкость. Гора или, возможно, очень большой валун на плоской и безликой местности.
На нем было лицо, высеченное на верхней стороне валуна так, что оно смотрело в космос. Это был минималистичный портрет - глаза, нос, рот, малейший намек на личность. Но она узнала это.
Ее лицо. Или, скорее, Юнис.
– Это сделал один из их штаммов, - говорил Кану.
– Фракция среди машин. Называйте это культом, если хотите.
– Зачем они это сделали?
– Я спрошу их, когда у меня будет возможность.
– Я избавлю вас от хлопот, - ответила Гома.
– Это я должна отправиться на Землю. Марс будет всего в нескольких шагах оттуда.
Она спросила его, как продвигаются дела с Ниссой. Ответы Кану были сдержанными, и ей стало интересно, как много ему, в свою очередь, рассказал медицинский персонал.
– Есть некоторые осложнения. То, что они вложили в нас - эти маленькие машины? Я полагаю, что с точки зрения микроскопической тканевой инженерии они мало что не могут сделать. Они могли бы восстанавливать поврежденный мозг синапс за синапсом.
– Разве это не то, что ей нужно?
– Трудность в том, чтобы знать, какой шаблон восстановить.
– Речь Кану была в высшей степени собранной, но Гома почувствовал силу эмоций, которые он, должно быть, сдерживал.
– Даже если у медиков есть технические средства для восстановления ее поврежденной коры головного мозга - что отнюдь не просто, - все равно остается этическая проблема.
– Этическая проблема в том, чтобы вернуть кого-то к жизни?
– Их закон проводит тщательное различие между восстановлением поврежденной нейронной структуры и полной заменой одного набора структур другим. Если бы они могли убедиться, что перестраивают личность, а не изобретают ее с нуля, я полагаю, они согласились бы на эту процедуру. Или, по крайней мере, согласились на попытку. Но специалисты по этике не спешат принимать решение, а тем временем...
– Ниссе ведь не станет хуже, правда?
– Нет, - признал он, кивнув.
– Она в безопасности. Но если эти люди не могут ей помочь, я должен искать в другом месте.
– Земля?
– Возможно.
Она дотронулась рукой до его предплечья.
– Я хочу самого лучшего для вас обоих, дядя.
Он сжал ее руку своей.
– Не беспокойтесь обо мне, Гома Экинья. Вам и так есть о чем подумать.
Утром, когда их выписали из медицинского комплекса, наземный транспорт - бесколесный блок с рифлеными бортами и острыми углами на концах - ждал их на погрузочной площадке перед вестибюлем.
С ней были Кану и Ру, а также два правительственных чиновника: одетый в темное административный представитель и одетый в белое медицинский представитель. Обе были женщинами; их звали - или, по крайней мере, теми именами, которыми они были готовы поделиться со своими гостями, - Малхи и Йефинг.
Гома знала, куда они направляются. Она спросила, возможно ли это, зная, что чем дольше она будет откладывать решение вопросов, тем меньше энтузиазма у нее будет, когда она столкнется с ними лицом к лицу. Не то чтобы сейчас у нее было много энтузиазма.
– Спасибо, что пришли, - сказала она Кану, когда они уселись на свои места.
– Мое расписание не совсем заполнено, - ответил он.
– А специалисты по этике...?
– начала она.
– Все еще размышляют, и я ничего не могу сказать или сделать, что могло бы что-то изменить.
– Он быстро добавил: - Не то чтобы мне было неприятно сопровождать вас.
– Мы понимаем, - сказал Ру.
Они мчались по Гочану, петляя между высотными офисами, через деловые и коммерчески выгодные районы, огибая парки и жилые зоны. Гома ничего не узнала, хотя была уверена, что некоторые из старых зданий существовали здесь до ее отъезда. Если она прищуривалась и забывала о попытках распознать конкретные ориентиры, все это не было слишком странным или тревожащим. Были пробки на дорогах, пешеходы, дорожные работы. Люди выгуливали своих питомцев, группы школьников вели в школу, быстро шагающие бизнесмены были погружены в беседу. Там были уличные кафе и районы, которые выглядели более запущенными, чем другие. Но это было только в том случае, если она прищуривалась. С широко раскрытыми и проницательными глазами она подверглась нападению незнакомого. Вывески и баннеры над магазинами и предприятиями было трудно прочесть, как будто в той части ее мозга, которая обрабатывала написанное, было какое-то особое поражение. Были цвета, которые казались неправильными или невероятными - красновато-зеленые, голубовато-желтые. И дымка подсознательной текстуры, своего рода мерцающий организованный туман, плавающий между вещами.
Йефинг, медик, должно быть, что-то увидела по ее лицу.
– Сейчас "Все" будет стремиться к интеграции. Если вы начнете что-то видеть, вам не следует слишком беспокоиться.
– Мы не будем, - сказал Кану. Затем: - А везде ли так? В других системах? У них у всех есть "Все"?
– Разновидности этого, - ответила Малхи, поворачиваясь, чтобы ответить.
– Но каждая система выбирает свой собственный путь, свой собственный подход. И, конечно, наши знания никогда не бывают полными. У нас хорошие связи с Землей. Обмен информацией существовал всегда, но с тех пор, как Хранители оставили нас в покое, поток кораблей значительно увеличился.