Пробуждение тигра - исцеление травмы
Шрифт:
Многим ветеранам войны и жертвам насилия эта картина слишком хорошо знакома. Целые месяцы, и даже годы, они могут рассказывать о перенесенных страданиях, переживая все это вновь и вновь. Но, испытывая тот же гнев, страх и боль, они не могут пройти через элементарную «реакцию иммобилизации», чтобы разрядить свою остаточную энергию. Вместо этого они чаще всего застревают в запутанных лабиринтах травмы, а их душевные страдания продолжают их терзать.
К счастью, та же самая колоссальная энергия, которая порождает травматические симптомы, если ее правильно мобилизовать и заставить действовать в нужном направлении, может трансформировать травму и привести нас к новым высотам исцеления, мастерства и даже мудрости. Исцеленная травма — это чудесный дар, возвращающий нас в реальный мир взлетов и падений, гармонии, любви и сострадания. Последние двадцать пять лет я работал с людьми, пострадавшими от всевозможных травм, какие только известны человечеству.
2. Тайна травмы
Недавно я рассказывал одному бизнесмену о том, чем я занимаюсь. Слушая меня, он воскликнул: «Так, может быть, именно травма стала причиной того, что моя дочь кричит во сне? Я водил ее на прием к психологу, но он сказал мне, что это «просто ночные кошмары». Но я знал, что это не просто ночные кошмары». И он был прав. Его дочь была сильно напугана одной из обычных медицинских процедур, когда находилась в больнице. И даже много недель спустя она продолжала плакать и кричать во сне, и ее тело оставалось при этом почти без движения. Встревоженные родители никак не могли разбудить свою дочь. Вероятнее всего, ее состояние было обусловлено травматической реакцией на то, что она испытала, оставаясь в больнице.
Есть много людей, которые, подобно этому бизнесмену, испытывали в своей жизни какие-то необъяснимые явления или наблюдали нечто подобное у своих близких. И хотя не все эти необъяснимые явления являются признаками травмы, многие из них можно отнести к ее симптомам. Люди «помогающих» профессий чаще всего склонны рассматривать травму с точки зрения того события, которое ее вызвало, вместо того, чтобы рассматривать травму как таковую. И поскольку мы не можем дать точного определения травмы, то и распознать ее бывает также нелегко.
Согласно официальному определению, используемому психологами и психиатрами при постановке диагноза, травма понимается как состояние, обусловленное стрессовым событием, «которое выходит за рамки обычного человеческого опыта, и которое могло бы явно причинить страдание почти любому человеку». [5] Это определение включает в себя переживания следующих особых ситуаций: «серьезной угрозы для жизни или физической целостности человека; серьезной угрозы или вреда, нанесенного детям, супругам, а также другим родственникам или друзьям; внезапного разрушения дома или уничтожения сообщества; возможности видеть другого человека, которого калечат или убивают, или который был недавно покалечен или убит в результате несчастном случае или физического насилия».
5
Diagnostic Statistic Manual — DSM III, Revised Edition, 1993 г.
Данное описание может пригодиться в качестве некой отправной точки, однако, оно недостаточно ясно и может вводить в заблуждение. Кто может сказать, что «выходит за рамки обычного человеческого опыта», или что «явно причиняет страдание почти любому человеку»? События, перечисленные в этом определении, помогают квалифицировать травму, но существует также множество других событий, которые попадают в эту безрадостную область и являются потенциально травмирующими. Несчастные случаи, падения, заболевания и хирургические операции, которые наше тело бессознательно воспринимает как угрожающие, часто не рассматриваются сознательно как выходящие за рамки обыденного человеческого опыта. Однако эти события во многих случаях оказываются травмирующими. Вдобавок к этому, во многих сообществах довольно часто происходят перестрелки, изнасилования и тому подобные трагедии. И хотя они могут рассматриваться в рамках обыденного жизненного опыта, тем не менее, изнасилования и перестрелки всегда будут приводить к травме.
Исцеление травмы зависит от умения распознавать ее симптомы. Из-за того, что большинство травматических симптомов являются в значительно степени результатом примитивных (первичных) реакций, определить их бывает часто довольно трудно. Людям не нужно знать точного определения травмы; нам необходимо ощутить на собственном опыте, как она переживается. Одна из моих клиенток описала следующее переживание:
«Я играла в мяч со своим пятилетним сынишкой в парке, как вдруг он сделал бросок, и мяч улетел далеко в сторону. Я пошла, чтобы его достать, а в этот момент сын увидел другой мяч и побежал за ним прямо на проезжую часть, где было оживленное движение. Наклоняясь за мячом, в который мы играли, я вдруг услышала отчаянный скрип тормозов. Я тут же поняла, что Джо попал под машину. Мне показалось, что сердце мое провалилось куда-то глубоко вниз. Кровь застыла у меня в жилах, а потом как будто бы разом стекла вниз, к самым ногам. Побледнев, как привидение, я побежала в сторону столпившихся на улице людей. Мои ноги казались свинцовыми, я еле могла передвигать ими. Джо нигде не было видно, но уверенность в том, что этот несчастный случай произошел именно с ним, зас-тавила сердце сжаться у меня в груди. А потом оно будто расширилось, наполняя меня ужасом. Я пробралась сквозь толпу и в отчаянии упала на неподвижное тело моего сына. Машина протащила его несколько метров, прежде, чем смогла остановиться. Все его тело было исцарапано и перепачкано кровью, одежда на нем была разорвана, а сам он лежал совсем неподвижно. Охваченная паническим страхом, чувствуя полную беспомощность, я в безумии пыталась привести его в порядок. Я пробовала вытереть кровь, но лишь размазала ее еще больше. Я старалась соединить вместе куски его разорванной одежды. Я думала про себя: «Нет, этого не может происходить со мной на самом деле. Давай, Джо, дыши!» Как будто мои жизненные силы могли дохнуть в него жизнь, и я в отчаянии продолжала лежать на нем, прижимая свое сердце к его сердцу. Оцепенение начало расползаться по моему телу, когда я почувствовала, как меня уводят с места происшествия. Теперь все мои движения стали чисто механическими. Я уже не была в состоянии что-либо чувствовать».
Люди, испытавшие столь же сильную травму, действительно знают, что это такое, и их реакции на нее являются базовыми и примитивными. У этой несчастной женщины симптомы грубо ясны и непреодолимы как у животных. Однако, у многих из нас симптомы гораздо тоньше. Мы можем научиться идентифицировать травматические переживания, исследуя свои собственные реакции. Это исследование дает ощущение правильности отнесения той или иной реакции к категории травматической. Давайте рассмотрим одно событие, которое явно выходит за рамки обычного жизненного опыта.
В знойный летний день 1976 года двадцать шесть детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет были похищены из школьного автобуса в небольшом калифорнийском городке. Их затолкали в два темных микроавтобуса, отвезли в заброшенную каменоломню и посадили в подземную камеру, продержав их в ней около тридцати часов. В конце концов, детей все же удалось спасти, и их сразу же направили в ближайшую больницу. Там им оказали первую медицинскую помощь, полученные ими раны были обработаны, но затем их сразу вернули домой, не проведя, однако, даже поверхностного психологического обследования. По словам двух больничных врачей, дети были «в порядке». Эти врачи просто не распознали, что с детьми что-то не в порядке, и что необходимо тщательное наблюдение за их состоянием. Спустя несколько дней, одного местного психиатра попросили встретиться с родителями этих детей из города Чаучилла. На встрече он категорически заявил, что психологические проблемы могут возникнуть не более, чем у одного из двадцати шести детей. Утверждая это, он выражал общепринятую в то время точку зрения психиатров.
Примерно через восемь месяцев после этого случая другой психиатр, Ленор Тэрр, начал проводить одно из первых научных исследований поведения детей, переживших травму. Его исследование коснулось также и тех детей. Вместо того, чтобы найти последствия травмы только у одного ребенка из двадцати шести, Тэрр получил совершенно противоположные результаты — практически все они продемонстрировали тяжелые долговременные влияния травмы на их психологическую и социальную деятельность, а также на состояние здоровья. У многих этих детей как раз только начались ночные кошмары. У них появились повторяющиеся ночные кошмары, тенденции к насилию, нарушилась способность нормально действовать в личных и социальных отношениях. Эти последствия настолько подрывали их здоровье, что жизни детей и структуре их семьи уже в ближайшие годы грозило полное разрушение. Однако среди детей был один 14-летний мальчик, который пострадал не так сильно, как все остальные. Его звали Боб Баркли. Вот краткое описание того, что произошло с ним во время того травматического события.
Дети были «заключены в яму» (в трейлер, погребенный под тоннами грязи и камней в заброшенной каменоломне), и просидели там почти целый день, пока один из них случайно ни оперся о деревянный столб, поддерживающий крышу. Тогда эта импровизированная подпорка рухнула, и потолок начал оседать прямо на них. К тому времени большинство детей уже переживало сильный шок — пребывая в состоянии оцепенения и полной апатии, они практически не способны были двигаться. Те из них, кто осознал серьезность происходящего, начали кричать. Эти дети понимали, что если они не выберутся оттуда в ближайшее время, то всех их ждет неминуемая смерть. Именно в этот критический момент Боб Баркли призвал на помощь еще одного мальчика, и вместе они начали рыть ход наверх. Под руководством Боба другие мальчики смогли выкопать в грязи небольшой тоннель, идущий сквозь потолок наверх, в каменоломню.