Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия
Шрифт:
Андрюша и Рома стояли у борта, прижатые другими детьми и Михаилом Петровичем. Одной рукой оба держались за фанеру, другой отдавали честь дядям на балконе дома на площади. Те, в свою очередь, приветливо махали руками и цветочными букетиками людям, что шли мимо них. Когда «крейсер «Аврора» поровнялся с трибуной, Андрюша заметил, что важные дяди смотрят поверх них – на людей, что заполнили площадь позади колонны. Любопытство пересилило страх, он отвернулся от трибуны, чтобы посмотреть на праздничную толпу людей. Столько он не видел в своей жизни никогда. За ним повернулся и Рома.
– Выпорю обоих! – прошипел в уши луково-чесночным перегаром Михаил Петрович. – Руки к голове и смотреть на балкон! – рявкнул он, перекричав шум демонстрации и музыку из громкоговорителей на столбах. В ушах у обоих зазвенело, они тут же повернули головы обратно. Но звон в ушах длился недолго, любопытство взяло верх. Андрей и Рома вновь и вновь поворачивались и смотрели на красочную толпу взрослых, где могли быть и их мама с папой.
Машина двигалась по площади совсем медленно. Дядя Миша продолжал пихать их ногой, заставлял смотреть только на трибуну, но Андрюше и Роме было интересно другое. Дядя Миша продолжал рычать:
– Я кому сказал, смотреть только на трибуну, смотрите только туда!
Но ничто не могло уже остановить их любопытство. Люди в толпе на площади и в колонне стояли и двигались с красивыми цветными шариками, смеялись и трясли знаменами и плакатами. Дяди на трибуне все так же, как вначале, вяло махали руками, не отличаясь друг от друга черными пиджаками с красными повязками на лацканах типа девчачьих бантиков. И тут Андрей, который был на три года старше Ромы и кое-что соображал, вдруг понял, почему их заставляют смотреть на дядек на трибуне: все боятся этих больших начальников. Даже огромный дядя Миша сильно боится больших начальников, а большую и громкую толпу – нет.
Когда колонна с грузовиком и детьми в бескозырках выехала с площади на улицу, Михаил Петрович присел перед ними на корточки, прижал к себе и проговорил:
– Андрюшка, не говорите Марии Николаевне, что я вас пихал. – Он тяжело дышал на них тем же запахом лука и чеснока, но был уже совсем не страшным, обычным дядей Мишей – добрым и надежным: – Сами понимаете, с нас спрашивают.
Он встал, потрепал их обоих за плечи и отвернулся. Ребята молчали. Они уже забыли, как воспитатель пинал их ногами. Оба были полностью поглощены увиденным. Когда грузовик привез их обратно в детдом, все шкеты продолжали галдеть, долго не могли успокоиться. Тот день был праздничным. На обед дали суп с кусочками мяса и макароны с большой котлетой. Вместо обычного теплого чая – какао с пирожным. Многие беспризорники видели его первый раз в жизни.
Так прошла весна, потом и лето дошло до своей середины. Жизнь в детдоме шла своим чередом. Андрюша всегда был рядом с Ромой, они говорили о чем-то своем, вспоминали родителей. Врали и сочиняли кто как мог, поскольку ни тот, ни другой их почти не помнили. Но все хорошее когда-то кончается. Однажды их дружба закончилась в одно мгновение. Вернее, друг друга они больше не увидели.
Как-то утром, еще до объявления подъема, к раскладушке Ромы подошла Мария Николаевна, потормошила за плечо и прошептала на ухо:
–
Она приподняла его голову с подушки, подложила руку под спину и легко посадила сонного мальчика на раскладушку. Он долго тер спросонья глаза, но молча встал, забрал со стульчика у изголовья свои чулочки, носки и байковую рубашку. Воспитательница подхватила его на руки и понесла к выходу. Андрей этого не видел. Только слышал сквозь сон, что кто-то, наверное, воспитательница снова подходила к его кроватке, и что-то прошуршало на Роминой раскладушке.
Когда все дети проснулись, в спальню вошла Мария Николаевна, велела всем просыпаться и идти чистить зубы. Потом сказала громко, даже с какой-то радостью:
– У Ромы нашлась бабушка, и она забрала его в Москву!
Общей радости в ответ она не услышала. Дети вообще не отреагировали на ее слова. Вернее, в спальне наступила абсолютная тишина. Таких слов каждую секунду ждали все четыре десятка лишившихся родителей детдомовцев. Каждый такой случай вызывал в них глубочайшую тоску и зависть – почему это случилось не с ним? Почему!!!
Воспитательница лучше других знала, что лучше было бы соврать, мол, Рому перевели в другой детдом. С другой стороны, каждый такой случай вызывал в детях маленький лучик надежды на то, что и с ними произойдет такое же чудо. Мама с папой приедут за ними и заберут отсюда навсегда.
После слов воспитательницы Андрюша свернулся калачиком и спрятался с головой под одеялом. На глаза навернулись слезы. Он вновь ощутил бесконечное одиночество, как в больничной палате, куда его упрятали одного с желтухой. Последние месяцы он назначил Рому своим младшим братом и сейчас будто бы завис в пустоте. Мария Николаевна, женщина добрая и чуткая, понимала, что Андрюше Разину сейчас хуже всех. Она подошла к его кроватке, села на край, как в тот день, когда Рому-доходягу принесли вместе с раскладушкой и уложили рядом с ним.
Она привычно потормошила его за ногу:
– Не горюй, казак. Еще увидитесь. Посмотри лучше, что тебе Рома и его бабушка оставили. – Она настойчиво, но не резко стащила с него одеяло.
Он оторвал голову от подушки, посмотрел на воспитательницу и проследил за ее взглядом в сторону Роминой раскладушки. На ней россыпью лежали конфеты, вывалившиеся из серого кулька, три пачки печенья и банка сгущенного молока. Еще в одном кульке, совсем большом, лежали пряники.
– Бабушка Ромы оставила это тебе, очень просила тебя поблагодарить. Я рассказала ей, как ты Рому защищал. Как младшего братика.
Воспитательница продолжала сидеть на краешке его кроватки.
– Я буду это один кушать? – не найдя ничего лучшего, спросил он.
– Нет, сейчас все встанут, пойдете в столовую и разделим на всех. Но есть один подарок только тебе.
Мария Николаевна взяла из-за спины большой бумажный сверток, протянула его Андрею. Он разорвал бумагу и увидел красивый игрушечный троллейбус. Он спрыгнул на пол, поставил на него троллейбус и подтолкнул. Тот проехал до стены, уперся и встал. Остальные дети стояли на кроватках и смотрели на игрушку. Про Рому все как будто забыли и старались не вспоминать.