Пробуждение
Шрифт:
Переплывая на лодке залив, чтобы попасть в Шеньер Каминада, Эдна чувствовала себя так, словно ее срывало с якоря, ранее крепко державшего ее, цепи которого ослабли и порвались предыдущей ночью, когда какой-то таинственный дух восстал из океана, и она была совершенно свободна и готова поднять паруса, чтобы отправиться в плавание. Роберт постоянно говорил с ней, он больше не замечал Марикиту. У девушки в ее бамбуковой корзинке лежали креветки, прикрытые мхом. Она нетерпеливо похлопывала по зеленым волокнам и что-то угрюмо бормотала.
– Поедем завтра на Гранд Терр? – тихо спросил Роберт.
– А что мы там будем делать? –
– Поднимемся на холм к старому форту и будем смотреть, как извиваются на стене маленькие золотистые змейки, как ящерицы греются на солнышке…
Эдна устремила взгляд в сторону Гранд Терр и подумала, что хотела бы оказаться там наедине с Робертом, под палящим солнцем, слушая рокот океана и наблюдая, как изящные ящерицы выползают из щелей.
– А еще через день мы можем пойти под парусом к устью Брюлов, – продолжал Роберт.
– А что мы там будем делать? – Эдна посмотрела на своего спутника блестящими глазами.
– Да что угодно. Закидывать приманку и ловить рыбу.
– Нет, мы вернемся на Гранд Терр. Обойдемся без рыбалки.
– Поедем, куда вы захотите, – согласился Роберт. – Попрошу Тони прийти и помочь мне залатать и подправить лодку. Нам не будет нужен ни Бодле, ни кто-нибудь еще. Вы не боитесь плавать на пироге?
– Нет, нисколько, – засмеялась Эдна.
– Тогда я покатаю вас как-нибудь вечером при лунном свете на пироге. И может быть, дух залива шепнет нам, на каком из островов спрятаны несметные сокровища, и, возможно, направит к тому самому месту.
– И на следующий день мы станем богаты! – Эдна улыбнулась. – Я отдам все вам, золото пиратов и все сокровища, которые мы сможем откопать. Думаю, вы знаете, как их потратить. Пиратское золото – это не та вещь, которую можно тайно хранить или использовать на какие-то нужды. Его нужно пустить на ветер ради удовольствия увидеть, как летят золотые мушки.
– Мы поделим его и вместе развеем его по ветру, – согласился Роберт. Лицо его вспыхнуло.
Они все вместе направились к старинной маленькой готической церкви Девы Марии Лурдской, блестевшей желтыми и коричневыми красками под яркими солнечными лучами.
Бодле остался, чтобы залатать дыры в лодке, а Марикита ушла со своей корзинкой с креветками, по-детски бросая на Роберта исподтишка злобно-упрекающие взгляды.
Глава XIII
Чувство подавленности охватило Эдну во время службы.
У нее начала болеть голова, свечи на алтаре закачались перед ее глазами. В другой раз молодая женщина могла бы сделать усилие и восстановить душевное равновесие, но теперь единственной ее мыслью было вырваться из удушающей атмосферы церкви и оказаться на свежем воздухе. Она поднялась и, бормоча извинения, перебралась через ноги Роберта. Старый мистер Фариваль, рассерженный, встал, но, увидев, что Роберт последовал за миссис Понтелье, снова опустился на место. Он шепотом осведомился о происходящем у дамы в черном, но та не то не услышала его, не то просто не стала отвечать. Ее глаза были прикованы к страницам бархатного молитвенника.
– У меня закружилась голова, я почти совсем без сил, – пожаловалась Эдна, инстинктивно поднимая руки к голове и отодвигая со лба соломенную шляпу. – Я бы не смогла оставаться на службе до конца.
Они стояли в тени около церкви. Роберт был сама предупредительность.
– Было
Роберт взял Эдну за руку и повел за собой, обеспокоенно и подолгу всматриваясь в ее лицо. Было очень тихо, только голос ветра что-то нашептывал в тростнике, растущем в соленых озерцах! Длинный ряд серых, потрепанных бурями домиков мирно укрывался среди апельсиновых деревьев.
Должно быть, с этого сонного острова никогда не уходит Божья благодать, подумала Эдна. Они остановились около какого-то дома и, перегнувшись через шероховатый с зазубринами забор, попросили воды. Подросток-акадиец с круглым лицом наливал воду из цистерны, которая на самом деле была не чем иным, как старым заржавленным бакеном с отверстием с одной стороны, врытым в землю. Вода, которую парень подал им в оловянном ковше, была тепловатой, чтобы пить, но достаточно прохладной, чтобы освежить разгоряченное лицо, и Эдна почувствовала себя снова бодрой и свежей.
Домик мадам Антуан находился в самом дальнем конце деревни. Она поздоровалась с молодыми людьми со всем присущим здешним жителям гостеприимством и открыла дверь, чтобы впустить в дом солнечный свет. Это была толстая женщина, двигавшаяся тяжело и неуклюже. Она не говорила по-английски, но, когда Роберт дал ей понять, что сопровождающая его дама нездорова и желала бы отдохнуть, проявила всяческое рвение, чтобы Эдна почувствовала себя как дома, и удобно разместила ее. Дом был безукоризненно чистым, в комнате стояла большая белоснежная кровать с четырьмя столбиками, она манила, призывая отдохнуть. Комната была маленькой, боковой, и ее окна выходили на крошечную лужайку, за которой виднелся навес, где лежала килем вверх поврежденная лодка.
Мадам Антуан не ходила к мессе. Ее сын Тони пошел, но она предположила, что он скоро вернется, и пригласила Роберта присесть и подождать его. Однако тот вышел во двор и закурил. Мадам Антуан занялась приготовлением обеда. Она варила кефаль на углях в большом очаге.
Эдна, оставшись одна в комнатке, расслабила одежду, частично сняв ее с себя. Она умыла лицо, шею и руки водой из тазика, стоявшего между окнами, сняла туфли и чулки и вытянулась на высокой белой кровати.
Как великолепно было отдыхать на этой необычной старомодной кровати, ощущать сладкий деревенский запах лавра, исходящий от простыней и матраса! Эдна вытянула ноги – они немного ныли. Провела пальцами по распущенным на время волосам. Взглянула на свои округлые руки, выпрямив их, и надавила сначала на одну, потом на другую, разглядывая их, как если бы видела впервые.
Эдна легко сцепила руки над головой и так и заснула. Сначала она лишь дремала, в полусонном состоянии осознавая происходящее. Она слышала шаркающую походку мадам Антуан, когда та ходила взад-вперед по посыпанному песком полу. За окном кудахтали куры, копавшиеся в траве в поисках мелкого гравия. Позднее Эдна слышала голоса Роберта и Тони, доносившиеся из-под навеса. Она не шевелилась. Даже веки ее оставались онемелыми и тяжелыми. Голоса продолжали звучать – сначала медленный протяжный, акадийский говор Тони, затем быстрый, плавный и мягкий французский Роберта. Эдна не очень хорошо понимала французский язык, если только к ней не обращались напрямую, и голоса были лишь частью общего приглушенного звукового фона, убаюкивающего все ее чувства.