Пробуждение
Шрифт:
— Дай, — каким-то неестественным голосом сказал Иван и потянулся к ее руке.
Лизи опешила, когда он схватил ее своими тонкими, но очень сильными пальцами и, нагнувшись к кровоточащей ране, обжег руку горячим, точно огненным, дыханием.
— Что ты делаешь? — запротестовала она и попыталась вырваться, но Иван крепко вцепился в ее руку и еле слышно надрывно-хриплым голосом, прошептал:
— Надо … вдруг там… стекло… осталось.
Лизи почувствовала, как он быстро, но осторожно принялся слизывать кровь с ее руки вокруг повреждения, а потом провел языком прямо по ране, причиняя ей сильную боль.
— Пусти, — взвыла Лизи, когда его горячий язык окунулся прямо в глубокий порез. Руку обожгло, как огнем, и боль запульсировала с новой силой. — Пусти, — простонала девушка и, собрав все оставшиеся силы, отпихнула от себя парня. Тот, как ни странно, отлетел от нее на несколько метров и упал, ударившись в стенку небольшого кирпичного здания. — Придурок! С ума сошел! Ты что вытворяешь? — кричала на него Лизи, не решаясь подойти. Иван сидел на земле с перепачканным в крови, но довольным лицом, и с вожделением облизывал губы. Его выражение лица ее не просто напугало, оно ужаснуло девушку.
Лизи стала медленно отступать от него шаг за шагом, крадучись вдоль стенки, и уже собралась бежать, когда услышала его абсолютно спокойный голос:
— Просто в рану могла попасть грязь и стекло. Надо было проверить. А если бы ты стояла спокойно и не дергалась, я бы не вымазался так сильно. — Иван, пошатываясь, встал, отряхнул свои грязные брюки и одернул окровавленную рубашку. — Дура, — вдруг рявкнул он, не глядя на девушку.
Лизи смотрела на него, глупо хлопая ресницами. Она так обалдела от его напора, что даже забыла о боли во всем теле. Такой резкой перемене в его поведении она не находила ни одного приемлемого объяснения.
— И вообще тебя никто не просил о помощи. Нечего было вмешиваться в чужую драку! — Иван, слегка пошатываясь, прошел мимо замершей у стены девушки. — Что за дурная привычка, — недовольно бурчал он себе под нос. — Вечно лезешь, куда тебя не просят. — И также не глядя на Лизи, продолжил: — Пойдем, провожу домой, а то еще заблудишься или опять куда-нибудь влезешь. — И, не оглядываясь, он побрел по двору, сунув руки в карманы грязных и порванных брюк.
Девушка смотрела ему вслед и абсолютно ничего не понимала. Может, ей показалось в вечерних сумерках или ее больное воображение на пару со слабым светом фонаря сыграло с ней злую шутку, но она точно видела, что глаза Ивана горели красным огнем, а между окровавленными губами, сверкали два белых клыка. Лизи помотала головой, отгоняя видение. Как ни странно, но боль в теле прошла, да и пятно больше не ныло и не пекло. Она дотронулась до него рукой, и ничего не почувствовала. Впервые оно не болело, когда Лизи его касалась. У нее даже зачесались руки оттянуть ворот футболки и посмотреть на пятно, но в этот момент Иван обернулся и недовольно крикнул:
— И долго ты там будешь стоять? Скоро совсем стемнеет. Пошли уже, — и, не дожидаясь ее, парень медленно побрел между темных невзрачных строений.
— А ты знаешь, где мы? — спросила его Лизи, медленно двинувшись следом.
— Знаю, — буркнул он, не оборачиваясь и не замедляя шаг.
Они петляли между гаражей, каких-то заброшенных будок, и старых домов. Лизи еле поспевала за Иваном, не понимая, как он может видеть в этой густой темноте. Она же все время спотыкалась, едва не падая, но старалась не отставать.
— Иван, а скажи, зачем ты в школе всегда как полный отстой выглядишь? Знаешь, я в первый раз вижу человека, который старается себя изуродовать до такого кошмарного состояния, — вдруг спросила Лизи.
— Ты о чем?
— Я рассмотрела тебя сегодня, когда ты танцевал со мной. Ты очень симпатичный. Можно сказать, даже красивый. Ну это если приодеть тебя и помыть хорошенько.
На губах Ивана появилась довольная улыбка, но, не оборачиваясь к девушке, он сказал:
— А я-то все думал, почему ты так плохо танцуешь? А ты, оказывается, меня разглядывала.
— Ну, я серьезно. Ведь если тебя помыть, снять эти отстойные шмотки, расчесать и убрать очки, ты очень даже ничего. — Лизи остановилась, невольно обратив внимание на его прямую спину. — Сейчас ты не сутулишься и идешь ровно, а не ковыляешь, путаясь в ногах, как в школе.
Иван тоже остановился, потом медленно развернулся. Он знал, Лизи почти не видела его лица в темноте, поэтому впервые стоял и просто смотрел на нее, потом развернулся и бросил на ходу:
— Пойдем уже. — В его голосе больше не было злости и агрессии. Лизи поняла, что он улыбается.
Они не сказали друг другу ни слова. Девушка шла за Иваном, стараясь не потерять его из виду и не отстать. Несколько раз она спотыкалась и чуть не падала, но парень только замедлял шаг, бросая через плечо косые взгляды, и молча шел дальше. Сколько они шли и куда, Лизи сказать не могла. Только повернув за очередной угол дома, они оказались на хорошо освещенной территории. Девушка остановилась и огляделась.
— Так мы совсем близко возле моего дома. — Она уверенно вышла на тротуар. — Вон туда, пару кварталов.
— Я знаю, — сдавленно промолвил Иван. — Ты иди … дальше сама. Мне в другую сторону. — И, не дожидаясь ее ответа, снова повернул в подворотню, из которой они только что вышли, и быстро исчез. Лизи удивленно смотрела ему в след.
— Ну, пока, — крикнула она в темноту, не рассчитывая на его ответ.
Ей ужасно хотелось прийти домой и посмотреть на свою грудь, да и порез надо бы обработать, чтобы никакая инфекция не попала. Слава Богу, что рана хотя бы перестала кровоточить и уже не болела. Поежившись от налетевшего ветра, Лизи быстро и уверенно зашагала по тротуару в сторону дома.
Иван, смотрел ей вслед из темноты подворотни, пока она не скрылась из глаз, потом шатаясь, дошел до стены старого кирпичного дома и, прислонившись к ней, медленно сполз прямо на грязный асфальт. Он схватился за грудь и застонал.
— Что со мной? — прошептал он. — Все тело как будто горит. Что за…? — Он почувствовал, что сейчас банально потеряет сознание.
— Э, нет, дорогой, — раздался над его ухом смутно знакомый голос, и сильный удар по щеке привел его в чувство. — Я не дам тебе упасть в обморок. Хочу, чтобы ты в полной мере ощутил и осознал то, что наделал.