Шрифт:
В глаза ударил утренний свет, а в комнате заиграла композиция Брамса. Какой кошмар! – пробурчала я сквозь зубы. Никогда не забуду эту ужасную мелодию. Я лежала с открытыми глазами и жалела то ли свой утраченный сон, то ли свое потерянное девство, в котором провела множество часов в музыкальной школе. Наполненные пылью классы со старыми партами. На обновление мебели денег не выделяли, а вот новая краска приходила из области регулярно. Парты каждый учебный год слой за слоем покрывались ярко синей краской, закрывая все начертанные школьниками ругательства, рисунки и шпаргалки. Они стояли набухшие от ее слоев, насупившись смотрели на затертую черную доску.
Лидия Федоровна, пожилая преподавательница
Музыкальные конкурсы всегда были главной возможностью для талантливых музыкантов заявить о себе и привлечь внимание к своим способностям заграничных организаторов концертов. Победы давали право представлять страну на международных конкурсах, где можно было заключить контракт с иностранным оркестром, получить небольшую, но собственную известность или деньги за призовое место.
Гораздо позже Интернет открыл огромную площадку для ярких исполнителей, но откровенно говоря большинство людей обращает внимание на эксцентричность и способность музыканта привлечь внимание. По-настоящему талантливых детей могут определить профессионалы, а завладеть их вниманием можно будучи участником конкурса. Филармонии и консерватории того времени могли рассчитывать только на пожилых старушек, которые не смогли найти собеседниц в церкви или больничных очередях. Концерты видных мэтров не собирали никакой кассы, а скромные потуги юных дарований оставались незамеченными и проходили бесплатно. Пожилые интеллигенты собирались за час до начала концерта в фойе залов и тренировали свой мозг детальным воспроизведением биографий композиторов, декларированием стихов, предавались воспоминаниям о прошедших выступлениях.
В семье у меня не было профессиональных музыкантов, но среди близких и дальних родственников можно было отыскать то востребованного гармониста на свадьбе, то гитариста с обширным лирическим репертуаром. Мама работала в бухгалтерии местного завода. Цифры не смогли высушить ее веселый характер и солнечный взгляд на мир. Она прекрасна пела народные песни, которые, как правило, имели по тридцать куплетов, и были записаны полностью только в книгах местных краеведов. Множество нескончаемых песен нашло свое место в ее светловолосой голове. Мало кто решался поддержать ее во время их исполнения. Друзья, оказывающиеся ее слушателями, подпевали ей на тех куплетах, которые запомнились им раньше, показались близкими и понятными по смыслу.
Отец много работал с людьми: организовывал снабжение на том же заводе. Он знал, каким образом функционирует каждый узел огромного железного организма. Обеспечивал его нужными деталями, смазочными материалами, привозил из столицы уникальных механиков, которые словно доктора выхаживали завод после аварий. В момент окончательно впадения государства в шизофрению и рассогласованности в работе ее органов, такие люди были особенно ценны для сохранения завода. Вот только примиряться с увиденным и услышанным на многочисленных встречах с самыми разными людьми ему помогал исключительно алкоголь. Отец часто был хмур, неразговорчив и, кажется, многим был недоволен, но он точно любил свое дело, лелеял огромного механического монстра, который рос каждый
В один из летних дней, сверкавший переливами зеленого, пахнувший свободой летних каникул и наполненный вкусом мороженного, у нас в квартире раздался звонок. Секретарь директора музыкальной школы сообщила маме о прощальной церемонии в связи со смертью Лидии Федоровны. На следующий день я пошла к дверям школы, чтобы попрощаться со своей учительницей. Никакой грусти я не испытывала, утрата учительницы казалась незначительным событием. В общеобразовательной школе у меня тоже были учителя, они тоже относились ко мне хорошо, заботились об успехах и пахли похожими цветочными духами. Однако талантливой меня больше уже никто не называл.
Постепенно и сама я уже перестала верить в волшебное будущее, где европейские концертные залы неистово рукоплескают моему оригинальному прочтению средневекового композитора. Молодые представители знатных дворянских домов приглашают меня на ужин, рассчитывают получить долю моего внимания музыкальные критики, а журналы обсуждают наряды для выступлений.
Золотую медаль после окончания школы мне не дали, собственно и серебряную я тоже не заслужила. Но за плечами были одиннадцать классов школы с немецким уклоном. Со своим аттестатом зрелости я отправилась в столицу, где уже ждал меня будущий муж. Мальчик, который также, как и я пытался через пальцы передать вечную красоту классической музыки, проливал слезы на конкурсах, когда занимал вторые и третьи места. Но время идет, вкусы меняется, надежды рушатся, закрываются и открываются двери.
Среди его пластинок с записями облюбованных критиками пианистов появлялись пластинки с новой ревущей музыкой. Музыканты уже не могли сыграть ее на фортепьяно или скрипке, она была записана механическим гулом заводских цехов, грохотом взлетающей ракеты, скрежетом компьютерных узлов. Роль новых композиторов заключалась в приручении этой новой стихии, упорядочиванию, преданию гармонии механическому пространству. Мир охватила жажда электронной музыки, новый двадцать первый век требовал нового авангарда.
Не слишком успешный пианист стал довольно известным ди-джеем. Алексей взял себе имя «Funny Money», сотрясал клубы и стадионы, приводил в животный экстаз жителей благополучных европейски столиц. Он демонстрировал свои успехи в приручении музыкального хаоса. Алексей получал приличные гонорары, снимал квартиру в центре города, а я изучала филологию в университете и решила родить ему сына.
Время принесло много денег, больше чем могли потратить два все еще закомплексованных молодых человека. Мы упорно не хотели покупать дорогих вещей. Немедленно накатывало чувство стыда в примерочной, где на ценнике моих трусиков была указана точная зарплата моей матери. Алексей каждый раз нервно наворачивал круги по торговому залу, когда нужно было идти с выбранной зимней курткой на кассу. Намного легче было делать покупки в другой валюте, с марками или франками мозг не сразу выстраивал ассоциации с родительскими зарплатами.
Успех изменил глаза моего мужа. Алексей из зашуганного юнца превратился в уверенного и наглого мужчину. Он самодовольно отдавал распоряжения своим музыкальным техникам, высокомерно комментировал журналистам выступления и альбомы своих коллег, скандалил в отелях, если номер был недостаточно хорошим. Казалось, этим взглядом он будет смотреть на мир, защищать меня, наших детей от его несправедливости и угроз. Уже только за наше знакомство на одном из детских музыкальных конкурсов можно было поблагодарить Лидию Федоровну, с теплотой вспоминать ее многочасовые усилия по моему музыкальному воспитаю. Но мне совершенно не хочется этого делать.