Шрифт:
– Представь себе, Пол! Я поднимусь прямо на мавзолей!
Джон подхватил свой Эпифон Казино ладонью снизу за деку, положил его грифом на левое плечо, словно винтовку, вытянулся вверх и, делая правой рукой неуклюжую отмашку, принялся поочередно задирать ноги вверх, "чеканя шаг".
– Я им крикну оттуда: вся власть народу! – он приблизился вплотную к Полу, улыбка до ушей, в глазах, как всегда в таких случаях, сверкали искорки.
– Они сразу же схватят тебя и отправят в тюрьму на Северный полюс. Или, как минимум, сдадут в Московский зоопарк, – парировал ему Пол.
– Это ещё почему? Я –
– О, да! Герой рабочего класса на Роллс-ройсе! И не обольщайся, Джон, Советы не дадут добро на наш приезд. Пойдём, Джордж и Ринго уже устали ждать нас. Чёрти что – одну песню записываем третьи сутки.
***
Леонид Ильич вышел из ванной комнаты своей квартиры на четвёртом этаже дома номер 26 на Кутузовском проспекте. Он был в белой майке и тёмно -синих тренировочных штанах. Вытер лицо лёгким полотенцем, накинутым на шею, проследовал в просторную столовую, подошёл к зеркалу и взяв мельхиоровую расческу принялся тщательно зачёсывать назад волосы, что-то негромко напевая при этом.
Виктория Петровна, разливавшая в этот момент чай, расслышала только «йе, йе, йе» и удивленно приподняла бровь:
– Что это ты напеваешь, Лёня?
– Это… Битлз, Витя… Великобританский ансамбль… – смутился Леонид Ильич.
Быстро позавтракав, он подошёл к телефонному аппарату, снял трубку со своим обычным южным «гэканьем», сказал:
– Алло! Соедините с Громыкой! Андрей Андреич, я скоро приеду к себе в кабинет, машина уже внизу. Ты заедь. Есть разговор. Да.
Генеральный секретарь расположился в кресле своего просторного, но аскетично убранного кабинета номер 6 на Старой площади.
– Значит так, Андрей Андреич, ты мне скажи, что ты думаешь про английскую эстраду?
– Как министр иностранных дел или как простой гражданин?
– Как министр, естественно. Гражданина… я бы на улицу вышел спросить.
– Ну, кое-что слышал в начале 50х, когда был послом… Для чего Вы спрашиваете, Леонид Ильич?
– У них есть ансамбль, называется Битлз. В данный момент… номер один в мире. Вот так… Говорят, и в наших московских подворотнях молодёжь их песни поёт. Я посмотрел, послушал. Ничего! Один солист у них, темноволосый такой, на молдаванина из наших похож. Симпатичный. Поёт хорошую песню, про вчера. О любви! – выражение лица Леонида Ильича стало романтичным, – А другого зовут Джон, это по-нашему Ваня, мне Суходрев сказал. Может дадим им выступить в Москве? Дин Рид же выступал.
– Выступал.
– Елизавета Вторая им орден Британской империи вручила. У нас орденов тоже хватает, подберём! С Сусловым и Андроповым я переговорю, с Косыгиным тоже. Щёлокову скажу, пусть обеспечит порядок… Вот Семичастный меня беспокоит, председатель КГБ… Это Шелепина человек, а ведь он сам на моё место метил…
Генсек, задумавшись замолчал, затем продолжил:
– А как ты думаешь, Подгорный не будет против? Председатель президиума, как-никак…
Громыко улыбнулся половиной улыбки.
– В настоящее время, после полёта Гагарина, и прочих достижений Советской власти, не смотря на некоторые, хм… аспекты деятельности Никиты Сер…
Леонид Ильич, нахмурившись, кашлянул. Громыко продолжил
– …в мире сложился довольно привлекательный образ Советского Союза. Вон и Де Голль, принял решение о выходе из НАТО, приехал к нам.
– Сейчас он в Ленинграде… принимает участие в мероприятиях, завтра едет в Киев… Да… 29го июня вернётся к нам, в Москву, – прокомментировал Брежнев.
– Есть определённое улучшение с ФРГ. Симпатизирует Италия. Собираемся подписать договор с Фиатом. Торговые контакты расширяются. Это действительно благоприятная для нас ситуация, которую надо использовать. В данный момент существует хорошая возможность отодвинуть железный занавес дальше на запад, ещё очевиднее показать капстранам и всему миру преимущества социалистической модели. В этом свете культурные контакты, теоретически, тоже могут быть средством достижения …
– Давай оставим теоретику, Андрей Андреич, не люблю я её. Хорошо, что ты согласен с генеральным секретарём. Ты видишь, мне всё приходится делать самому, за всем смотреть. Нигде нельзя внимание ослабить, работёшка такая… да… – Брежнев вздохнул, – тут надо подключить твоё министерство. Дайте им ответ: приезд одобряем. По сведениям нашего гидрометцентра, с 27го по 29е … над Японскими островами будет бушевать тайфун. Пусть садятся в Москве.
– Хорошо, Леонид Ильич!
– Александрова позовите мне! Андрей, займись этим делом! Подготовьте концертный зал во Дворце Съездов. Отправьте за артистами правительственный ЗИЛ с водителем и сопровождением. Подключите молодых ребят из горкома комсомола, но не тех… а надежных, своих… Чтобы английский на уровне!
– Сделаем, Леонид Ильич.
– Составьте список приглашенных, мне потом на утверждение… Гагарина надо позвать! Он сейчас как раз на отдых в Крым собирается. Магомаева пригласите…
***
– Москва ответила. Они готовы нас принять, – Брайан Эпстайн нервно водил в воздухе сигарой, золотые запонки поблескивали в электрических огнях аэропорта Хитроу. – Они говорят, над Японией скоро начнётся тайфун, и мы не сможем сесть в Токио, предлагают переждать в Москве. Один концерт. В Кремле.
– Прямо в Кремле? Вот это сюрприз! А размещение?
– Размещение там же. Сказали, специально подготовят апартаменты. Не хотят давать шанс фанатам. После Германии, признаться, я тоже не хочу. Хотя, откуда фанаты там, где не было ни одного выступления, и где мы не продали ни одной пластинки? О да, и они заплатят за выступление в пять раз меньше, чем предлагают японцы. В пять раз! Они говорят, что и так платят больше, чем советским народным артистам, никаких обсуждений. Прими или забудь! Альтернатива – лететь в Анкоридж и ждать там. Это на Аляске.
– Я не взял теплого белья, – прохладно прокомментировал Джон.
– Аляска? Это, где эскимосы? – устало спросил Ринго.
– Говорят, в России девушки красивые, – мечтательно произнёс Джордж.
– Я поддержу Джона. Не люблю холод, – решительно подытожил Пол.
Эпстайн резким движением выбросил сигару в никелированную урну, ему не нравились оба варианта.
Ближе к обеду 27 июня самолет Японских авиалиний с ливерпульской четверкой и их командой на борту поднялся в воздух и взял курс на Москву.