Пробуждение
Шрифт:
Вначале Йаати показалось, что он, наконец, умер, и что тут, в темноте, ничего нет, в том числе, и его… но тут же мощно заболело всё тело. Он попробовал пошевелиться и тут же понял, что тут нет ничего, — ни права, ни лева, ни верха, ни низа, — и с тоской подумал, что будет болтаться тут, в этой пустоте, пока и в самом деле не умрет… но тут перед глазами опять треснули зеленые молнии.
Йаати моргнул. Он смотрел в ошалелые глаза пацана всего лет тринадцати, одетого в камуфляж на босу ногу, — в смысле, без обуви. За спиной пацана сияла невероятно огромная голубая луна и расстилалась бесконечная степь. Воздух был теплый, пахло костром и полынью…
Пацан отчетливо икнул и потянул из-за спины удивительно нелепый автомат, — длинную трубу с куцым деревянным прикладом и длинным тонким изогнутым магазином, торчавшим почему-то наверху, уже возле дула.
Он сейчас меня пристрелит, понял Йаати. Пристрелит просто от испуга и полного офигения. Блин, глупо-то как…
Он попробовал пошевелиться, но не мог ни двинуться, ни даже сказать что-нибудь, — ноги его по-прежнему болтались в воздухе, а сам этот воздух вокруг дрожал и переливался радужными разводами, словно полярное сияние, — похоже, что тут, в этом мире, он пребывал лишь частично.
Пацан, наконец, поднял автомат на уровень его живота и потянулся к спуску, — медленно, словно во сне, — но тут опять треснули зеленые молнии и всё исчезло.
Блин, испортил жизнь человеку, подумал Йаати уже в темноте (теперь он чувствовал, что не парит, а наотмашь летит куда-то с непредставимой скоростью). Теперь он до конца дней будет рассказывать, как перед ним возник окровавленный призрак, выкрикнул какую-то эпическую чушь, вроде «Бойся трех семерок!» и исчез, словно сквозь землю провалился. Друзья, конечно, будут смеяться и крутить пальцем у виска… а бедный пацан будет думать, что всё это значит… а это ни фига не значит, потому что…
Вспышка. Теперь Йаати в самом деле падал в черно-кровавый океан сквозь неожиданно жаркий и душный, как в теплице, воздух. Кажется, я, наконец, присоединяюсь, подумал он, проделывая то, чему его учили в школе, — ступни носками вперед, руки скрестить на груди, все отверстия на теле закрыть… в смысле, — рот и глаза плотно закрыть…
Как ни забавно, это помогло, — он врезался в воду (теплую, но, зараза, круто соленую) почти без всплеска… и сразу ушел в давящую, прозрачную глубину. Задергал руками и ногами, пытаясь всплыть, — но тут же из черно-кровавой бездны под ногами торпедой вынырнуло узкое треугольное рыло.
Йаати дернулся в сторону, — он боялся, что его сейчас проткнут насквозь, — но рыло раскололось натрое, открыв двадцать, наверное, рядов зазубренных, словно пилки, зубов. Йаати от всей души пожелал твари подавиться его невинным юным телом…
И оказался на бескрайней соляной равнине, уходившей в дрожащее белесое марево. Солнце здесь даже не палило, а наотмашь било по башке, словно непрерывный ядерный взрыв. Раскаленный воздух обжег горло, словно Йаати хватил кипятка. Не будь он весь мокрый, — тело, наверное, сразу поджарилось бы до румяной корочки. Вода на коже, казалось, зашипела…
И он оказался в уходившем, казалось, уже за горизонт кабинете, уставленном вычурной мебелью, похожей на золоченые крепостные башни. Прямо перед ним, за громадным, словно аэродром, столом, заваленным бумагами, сидел высоченный мужик, словно в футляр запакованный в негнущийся от золотого шитья мундир без знаков различия. За его спиной на всю стену распластывался флаг, — распахнув во всю ширь крылья, коронованный орел с очевидной натугой тащил из-за горизонта солнце.
Увидев Йаати, мужик вскочил и разразился гневной фразой. Язык был незнакомый, но смысл был ясен и без перевода: «Да кто вы такой?! Как вы сюда попали?!»
Ой, блин, это, наверное, какой-то местный король… или даже император, потерянно подумал Йаати. Сейчас он позовет стражу, и меня казнят за оскорбление величества… как-нибудь замысловато, по местному обычаю… бросят к королевским женам, например, и те забьют меня подушками…
Это он подумал уже в темноте. К счастью, недолгой, — но, когда вновь треснули зеленые молнии, Йаати схватился за горло, задыхаясь в угарном чаду. Он стоял на какой-то дико перекореженной равнине, проткнутой здоровенными трубами, — над ними, в мощных струях дрожащего жаркого воздуха, кружились какие-то кожистые твари, похожие на птеродактилей. Сама равнина, распластанная под низкими, желто-бурыми тучами, была покрыта черным, крошащимся стеклом, прямо из которого росли какие-то мерзкие белесые… то ли грибы, то ли какие-то перекрученные тела…
Среди них, у черных, маслянистых луж, бродили какие-то ещё твари, похожие на невероятно жирных аистов… освежеванных живьем аистов с тремя ногами. Заметив его, твари дружно ломанулись к нему, что-то хрипло каркая и от спешки спотыкаясь на ходу. Вот сейчас они подойдут чуть поближе, я рассмотрю их, как следует, и уже точно свихнусь, с тоской подумал Йаати… но тут же всё исчезло.
…на берегу милой лесной речки стояла личность примерно его возраста, с роскошной рыже-золотой гривой до… в общем, до задницы. Заметь Йаати такое чудо на улице, — он бы вприпрыжку помчался за ним, чтобы хотя бы заглянуть в лицо столь прекрасной девы… но тут личность повернулась к нему. Личность была голая до пояса, и стало ясно, что это, совершенно точно, не дева. На её белом широком лице отразилось удивление, — и всё исчезло в полыхнувших зеленых зигзагах.
…россыпь каменных глыб у подножия немыслимо крутой, уходящей, казалось, за небо горы, громадной, словно грозовое облако. Воздух здесь был режуще-холодный и такой разреженный, что глаза Йаати сразу полезли на лоб от перепада давления…
…просторная, высокая кухня с громадным округлым холодильником и газовой колонкой. У стола стояла ещё одна начинающая личность лет, примерно, девяти, с длинным тонким ножом, но она даже не заметила Йаати, — личность с видом хирурга старалась отделить кремовую розу от большущего торта, так аккуратно, чтобы не оставить следов на его поверхности. Судя по пустым местам, две предыдущих операции прошли вполне успешно…
…снова степь под голубой луной. Светловолосый парнишка лет четырнадцати быстро перекатился и цапнул короткий автомат, — выглядел он так, словно его собирали на какой-то совсем халтурной уже фабрике железных игрушек (тех самых, которые прибивают к потолку), и Йаати понадеялся, что это чудо техники заклинит на первом же выстреле…
…снова завешанный флагами необозримый кабинет. Знакомый мужик в расшитом мундире и кавалерийских сапогах явно распекал другого, лысого, в черной форме, — наверное, начальника охраны. Тот что-то бурно возражал. Заметив Йаати, оба замолчали и повернулись к нему. Мужик в сапогах сделал эпичный жест в его сторону, — мол, видите, жизни не стало, запустили акваторию… Лысый прошил Йаати взглядом змеиных желтых глаз, и тот понял, что всё, пипец, — выкрадут прямо из родного сортира, на секретном дирижабле вывезут в подводную базу в горах и выпустят всю кровь на опыты…