Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам]
Шрифт:
Я слишком хорошо знал его, поэтому мне такое объяснение не понравилось.
— Опять вы будете сидеть и ждать? — упрекнул его я.
— Нет. Я только сказал: пусть полиция сделает все, что в ее силах. Это очень серьезная работа. Мы будем исходить из предположения, вполне оправданного, на мой взгляд, что мисс Уэлман в письме родителям не погрешила против истины. Если так, тогда в этом письме есть еще кое-что полезное для нас, помимо имени Бэйрда Арчера. Он спросил ее, читал ли еще кто-нибудь рукопись, и мисс Уэлман ответила, что нет. Возможно, вопрос был вполне невинный, но в свете того, что случилось, он наводит на размышления. Погибла ли она из-за того, что прочитала рукопись? Это отнюдь не праздное предположение. Как думаешь, сколько в Нью-Йорке стенографисток? Или, например, в Манхэттене?
— Не знаю. Пятьсот. А может, пять
— Только не тысяч. А людей, которые делают качественные копии документов или рукописей с черновиков?
— Так это же машинописные бюро, а не стенографистки.
— Очень хорошо, — Вульф отпил пива и уселся поудобнее. Сначала я думал предложить это мистеру Кремеру, но уж коль скоро нам все равно предстоит потратить часть денег мистера Уэлмана, то можно начать и отсюда. Мне хотелось бы знать содержание романа. Бэйрд Арчер мог напечатать рукопись сам, а возможно и нет. Сол, Фред и Орри возьмут на себя машинописные бюро. Собери их завтра в восемь утра, и я их проинструктирую. Так мы сумеем не только выяснить содержание романа, но и заполучить словесный портрет Бэйрда Арчера.
— Ясно! — Теперь все становилось на свои места. — Я бы тоже не прочь поразмяться.
— Дойдет и до тебя. Есть надежда, хотя и небольшая, что Бэйрд Арчер пытался пристроить роман в другое издательство. Во всяком случае, попытаем счастья. Начнешь с более известных фирм, класса «Шолл энд Ханна». Только не с завтрашнего дня. Завтра выбери все, что только можно, из дел мисс Уэлман и Дайкса в полиции. Например, была ли пишущая машинка в квартире Дайкса?
Я поднял бровь.
— Вы считаете, что Дайкс был Бэйрдом Арчером?
— Не знаю. Он составил список этих имен, причем, безусловно, вымышленных. Второго февраля он, конечно, не мог быть Бэйрдом Арчером, поскольку был убит за пять недель до этого. Загляни и в «Шолл энд Ханна». Несмотря на то, что было написано мисс Уэлман в письме к родителям, я допускаю, что кто-то еще мог прочитать рукопись или хотя бы видел ее. Или мисс Уэлман могла поделиться своими впечатлениями о ней с кем-то из коллег. Или, наконец, что маловероятно, Бэйрд Арчер мог принести рукопись в издательство собственноручно, и тогда кто-то его припомнит… хотя, конечно, с осени уже много воды утекло…
Вульф тяжело вздохнул и потянулся за стаканом.
— Пожалуй, тебе следует продлить срок — к завтрашнему рассвету нам не успеть.
— Бога ради, — великодушно согласился я. — Продлеваю до пятницы.
Хорошо еще, что я не сказал, до какой пятницы.
4
Во вторник с утра, пока я натравливал Сола, Фреда и Орри на машинописные бюро, просматривал утреннюю почту и депонировал в банке чек Уэлмана, получилось так, что добрался я до офиса Кремера на Двадцатой улице уже в одиннадцатом часу. Самого Кремера на месте не оказалось, но он проинструктировал на мой счет сержанта Перли Стеббинса. Я один из немногих знакомых Перли, о которых у него не сложилось четкого мнения. Поскольку я частный детектив, то чем быстрее я откину копыта или хотя бы перестану мозолить порядочным людям глаза, тем, естественно, будет лучше, — это азбука, но где-то в глубине души Перли точит червь сомнения: а вдруг бы я стал неплохим полицейским, если бы меня вовремя наставили на путь истинный?
Мне удалось не только ознакомится с делами, но и переговорить с полицейскими, занимавшимися ими, — с двумя по делу Дайкса и с одним из Бронкса — по делу Джоан Уэлман. Ушел я почти в три, унося много ценной информации в записной книжке и еще больше — в голове.
Вот, вкратце, что я узнал. Леонард Дайкс, сорока одного года, тело которого, зацепившееся за сваю, выловили из Ист-Ривер в первый день Нового года, в течение восьми лет работал доверенным делопроизводителем, а не адвокатом, в юридической конторе «Корриган, Фелпс, Кастин и Бриггс». Еще около года назад контора именовалась «О'Мэлли, Корриган и Фелпс», но О'Мэлли лишили практики, произошла реорганизация. Дайкс был холост, отличался здравым умом, преданностью и хорошо разбирался в делах. Каждый вторник вечером играл по мелочи в карты с друзьями. Имел двенадцать тысяч долларов в ценных бумагах, банковский счет, а также тридцать акций «Юнайтед Стейтс Стил», которые отошли по наследству его замужней сестре, живущей в Калифорнии, единственной близкой родственнице. Врагов и завистников не было, «Знакомств женского пола не имел», — гласила фраза в одном из донесений.
В деле набралась бы еще добрая тысяча фактов, имевших к убийству такое же отношение, как и те, что я привел в качестве образца.
Что касается Джоан Уэлман, то в уголовном отделе полиции Бронкса версия о случайном наезде пользовалась отнюдь не такой популярностью, как считал ее отец, к счастью, не имевший доступа к делу об убийстве дочери. Не доверяли полицейские и версии о свидании в пятницу, изложенной в письме Джоан родителям, тем более что среди сотрудников Джоан не нашлось никого, кто бы об этом слышал. Последнее я бы поставил полиции в упрек, зная, как кишат мелкими сплетниками подобные конторы; и наоборот, готов отдать должное дочери нашего клиента — она умела держать язык за зубами и о личных делах не распространялась. Оставив тщетные попытки разыскать машину, которая переехала мисс Уэлман, полиция Бронкса сосредоточила все усилия на поклонниках девушки. Если хотите занять среднего полицейского сыщика любимым делом, усадите его с мужчиной, которого встречали с хорошенькой девушкой, только что злодейски убитой. Теперь представьте себе, какие вопросы он станет задавать. Как он будет смаковать интимные подробности и вторгаться в личную жизнь незадачливого воздыхателя, кем бы тот ни был, ничуть не рискуя нарваться на отпор.
Полиция Бронкса буквально вывернула ухажеров Джоан Уэлман наизнанку. Особенно досталось некому сочинителю рекламы Атчинсону, скорее всего потому, что его фамилия начиналась на «А», а в середине имелось «ч», как и у Арчера, что, видимо, углядел чей-то зоркий глаз. К счастью для Атчинсона, в пятницу днем, второго февраля, он сел в четыре тридцать на поезд, чтобы провести уик-энд с друзьями в Уэстпорте. Двое агентов трудились, как каторжные, стараясь развенчать его алиби, но тщетно.
Судя по полицейским протоколам, Джоан отличалась не только миловидной внешностью и умом, но и воистину викторианской добродетелью. В этом все трое допрошенных поклонников были единодушны. Они и восхищались девушкой, и уважали ее. Один из них целый год домогался ее руки и льстил себя некоторой надеждой. Если кто-либо из троицы и носил против Джоан камень за пазухой, то полиция Бронкса подтверждений тому не нашла.
Я вернулся домой, напечатал для Вульфа подробный отчет и принял по телефону донесения от Сола, Фреда и Орри.
Большую часть среды я провел в издательстве «Шолл энд Ханна» на сорок пятой улице. В результате я вынес впечатление, что издательский бизнес — замечательный способ зашибать бабки. Само издательство размещалось на двух этажах, утопавших в коврах и обставленных роскошной мебелью. Как мне объяснили, Шолл отбыл во Флориду, а Ханна не приходит раньше половины одиннадцатого. Из приемной меня проводили в кабинет одного из мелких начальников, срочно нуждавшегося в стрижке и жевавшего резинку. Когда я предъявил записку от нашего клиента, начальник проблеял, что они с радостью пойдут навстречу повергнутому в горе отцу покойной мисс Уэлман, и я могу задавать вопросы всему персоналу, начиная с него самого, если захочу. Только не смогу ли я сначала рассказать, есть ли хоть какие-то сдвиги в расследовании? Не далее как вчера сюда снова нагрянули детективы из городской полиции и провели здесь чуть ли не целый день, а тут вот Арчи Гудвин от самого Ниро Вульфа пожаловал. Наклевывается что-нибудь важное? Я соврал что-то безобидное и взялся за него.
То обстоятельство, что Вульф никогда не покидает дом по делам, разве что побудительный мотив, как, например, спасение собственной шкуры, более важен, нежели перспектива получения гонорара, во многом определяет мой стиль работы. Когда я иду по следу и мне удается раздобыть ценные сведения, я люблю их как следует обмозговать, прежде чем передоверить Вульфу, но когда я вышел из «Шолл энд Ханна», я ощутил себя как слепой котенок в потемках. Можно ли поверить, что я провел почти пять часов в издательстве, где работала Джоан Уэлман, опросив всех, от посыльного до самого Ханна, и не выведал ни одного мало-мальски значимого факта? К сожалению, все выглядело именно так. Лишь одна запись в толстой конторской книге, которую мне показали, имела отношение к интересующему меня делу. Привожу ее полностью: