Прочнее цепей

Хейди Лена

Душу кольнула острая жалость. Теперь мне было понятно, откуда такие замашки у Дарины. Девица берёт пример по воспитанию рабов со своей мамаши.

Голова этого брюнета была опущена, и я не видела его лица. Но он явно был «неправильным» рабом: от всей его фигуры веяло протестом, начиная с вздымающейся в тяжёлом дыхании груди и сжатых кулаков и заканчивая растрёпанной причёской, добавлявшей ему брутальности.

Может, получится забрать его себе?

Виола жёстко натянула поводок, прицепленный к его ошейнику. Видимо, под этим рабским атрибутом были острые

шипы, потому что по шее бунтаря из-под кожаной полоски засочилась кровь. Но мужчина даже не шелохнулся.

— А вы и правда красивы, — пристально уставилась на меня эта садистка, едва я подошла. — Я думала, что Дарина преувеличивает, но теперь вижу, что нет. Вы на самом деле прелесть как хороши, — окинула она меня оценивающим взором, как товар на рынке.

Её черты лица не были уродливыми, но в них улавливалось что-то хищное — из-за узкого с небольшой горбинкой носа, тонких губ, но главное — из-за цепкого взгляда близко посаженных голубых глаз.

— Благодарю, — лаконично отозвалась я с лёгким кивком. Перед такими, как эта дамочка, нельзя показывать слабину.

Она поняла, что я не стану лебезить перед ней, рассыпаться в приветствиях и заверениях, какая это большая честь для меня — лицезреть её аристократическое лицо в моей захолустной усадьбе.

— Я госпожа Виола Этери. Ваша соседка. Моё поместье в пяти километрах от вашего. Добро пожаловать на Тимеран, госпожа Полина Князева. Вам очень повезло, — заявила она, переключая внимание на рабов рядом со мной.

Энди успешно изображал забитого, покорного страдальца. Даниэль застыл, как снеговик на поляне, — замороженный и «правильный». А Майк спокойно стоял за моей спиной. Я не видела его, но ощущала исходящие от мулата флюиды поддержки.

— Спасибо, госпожа Этери. Я тоже так думаю, — натянула я на лицо любезную маску.

— Ваше поместье не в лучшем виде, но всё можно исправить, — отметила она. — Полагаю, первым делом вы отремонтируете барак и конюшню.

— Конюшню — да, барак — нет, — спокойно ответила я, и в голубых глазах собеседницы мелькнуло удивление.

— Да, в вашем решении есть резон. Погода стоит тёплая, и рабы могут спокойно ночевать даже в такой развалюхе. Не замёрзнут. Лишь бы крыша на них не обрушилась, — хмыкнула она.

— Не думаю, что эти рыхлые доски смогут кого-то покалечить, — криво усмехнулась я.

— И то верно, — смех блондинки прозвучал как нежный колокольчик. — Вижу, вы уже приступили к воспитанию своих рабов, — Виола кивнула на яркий синяк на лице Энди. — Наказываете их?

— Да, — я сделала честные глаза.

Интуиция подсказывала, что эта дамочка чует ложь за версту, как гончая на охоте. Но я же и в самом деле наказывала Энди с Сэмом: запрещала им из комнаты выходить. Поэтому мой ответ был чистой правдой. И не моя вина, что Виола поняла его по-своему.

Впрочем, как и её раб-бунтарь, стоявший на окровавленных коленях.

Мужчина неожиданно поднял голову и пристально посмотрел мне в лицо. С огненной ненавистью в васильковых глазах.

И у меня в этот момент в душе всё перевернулось. Не из-за тихой ярости,

бушевавшей в его взгляде. А в целом. От него.

Никогда не испытывала ничего подобного. Да, бывало, залипала на красивых мужских лицах. Один Даниэль чего стоит. Но здесь было что-то за пределами моего понимания. Никогда не верила в любовь с первого взгляда. А тут — будто бы внутренности прокрутили через мясорубку и вставили обратно. И по венам пустили огонь.

Мучительно больно было видеть в его глазах презрение. Но я не могла включить сейчас белую пушистость. Виола Этери сотрёт меня в порошок.

— Похвально, — одобрила мои воспитательные методы эта блондинистая мегера. — Вас переместили в этот мир за секунду до смерти? — спросила она.

Ну да. Только если на кондитерскую упал метеорит.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Господин Фалентий сказал, что в моём случае произошёл сбой системы. Или что-то вроде того.

— Как интересно, — отпустила реплику блондинка. В её глазах сверкнуло любопытство.

— Только купила торт и пару пирожных в кондитерской, как оказалась здесь, на Тимеране, — пояснила я.

— Ах да, торт, — с досадой скривилась Виола и в очередной раз дёрнула рабский поводок, не в силах скрыть раздражение. Струйка крови на шее невольника потекла ещё сильнее, а в моей груди полыхнуло возмущение. Никогда не привыкну к такой жестокости. — Полагаю, вы уже догадались о цели моего визита.

Я молча кивнула.

— Порой кажется, что твой ребёнок уже ничем не может тебя удивить, никакой выходкой. Но, стоит только расслабиться, как получаешь очередной удар по голове, — помрачнела блондинка. — Когда у вас будут собственные дети, вы и сами через это пройдёте.

— Всё может быть, — сдержанно отозвалась я.

— Сколько вы хотите за браслет? — перешла она сразу к делу.

Глава 42. Бунтарь

— Может, обсудим это за завтраком, в трапезной? — гостеприимно махнула я рукой на дом. Мне нужен был небольшой тайм-аут, хотя бы пара минут — время подумать, какую сумму лучше запросить за браслет, чтобы к деньгам присовокупить ещё и раба с пронзительными васильковыми глазами.

— С удовольствием, но не сегодня, — ответила Виола. — Слишком много дел. Для начала этого пса, — со злостью дёрнула она поводок, — отвезти в Центр перевоспитания, на глубокую коррекцию. А потом ещё куча деловых встреч в городе: у дочки скоро день рождения, и нужно организовать ей грандиозный праздник.

— Понимаю, — кивнула я.

— Вы знаете, какова стоимость браслета? — вернулась она к своей теме.

— Да. Мне уже объяснили, какая уникальная вещь попала в мои руки, и что её цена — пятьдесят миллионов тайров, — честно ответила я.

Губы Виолы превратились в две тонкие ниточки. Она явно рассчитывала на мою неосведомлённость.

— Фалентий? — её вопрос прозвучал как утверждение. Судя по злости в глазах блондинки, консорта она не жаловала.

— Да, — я не видела смысла скрывать, раз она об этом уже догадалась.