Продается дом с кошмарами
Шрифт:
– Что вы, – отмахнулся Кирилл, – ничего криминального! Просто Костян у нас человек городской, к жизни на свежем воздухе не привык… Да не бзди, Костян! Я только хотел сказать, что нас дикая природа кругом. Мыши, зайцы, барсуки.
– Ладно, будем твоего дружка иметь в виду, - пообещал дядя Игорь.
Оба своих глаза он уже направил к горизонту и побрёл дальше по улице. Костя долго смотрел ему вслед. Чем больше удалялся участковый, тем толще казался. Неужели бывают в природе такие широкие штаны?
– Дядя Игорь
– Думаю, действует безотказно.
– Не то слово! Классный мужик Бабай.
– А яблоки ему зачем?
– Водку варить. Такой, как у него, нигде в мире больше не найдёшь. Пробовал я в Сан-Тропе кальвадос. В сравнении с бабаевским чудом это какая-то поросячья моча! Старухи местные тоже неплохо варят, но у Бабая первач – это что-то. Здравствуйте, Фёдор Леопольдович!
– Здравствуйте, юноши!
Знаменитый бетонный забор когда-то окружал дачи надёжно, как кремлёвская стена. Однако бури жизни всё-таки пробили в нём небольшие бреши. Эти бреши дачники затягивали металлической сеткой. Пролезть сквозь неё было нельзя, а вот обзор расширялся.
В заборе возле дачи Колдобиных было целых две дыры. В одну дыру виднелись деревенские избушки, другую закрывали заросли. Кое-где настырные кусты уже продели свои тощие руки-крюки сквозь ржавые ячеи, выпустили пробные листочки и даже подвесили несколько красивых ягодок, на вид волчьих. Сбоку в сетке была узкая щель. Бурьян лез в неё изо всех сил – казалось, кто-то просовывает туда букет.
В проёме этой дыры стоял и улыбался странный старик. Одет он был в клетчатую рубашку (полвека назад такие считались ковбойскими) и заскорузлый комбинезон с надписями «Спецстрой» на груди и спине. На голове старик носил синтетическую женскую шляпу. Похоже, этот головной убор лет двадцать пролежал под какой-то кадушкой, потому что пожелтел и сплющился. Зато сохранилась на шляпе выцветшая роза, какие бывают на забытых могилах.
– Это Костя, мой друг, на нашей даче немного поживёт, - в очередной раз объявил Кирилл. – Он писатель.
Костя покраснел, а старик оживился. К сетке он приник так, что его маленький носик расплющился, а клочья пышной бороды влезли в ячейки, потеснив волчеягодник. У него были странные глаза – ярко-голубые, как у недорогой куклы, но с красными белками. Седина бороды и пышной шевелюры отливала зеленью, как шерсть у ленивца, и запутались в ней травинки, сухие листья и даже небольшие сучки.
– Надеюсь, вы пишете о родной природе? – заулыбался старик. – Лучших мест для фенологических наблюдений вам не найти до самого Чулыма! Я покажу вам изумительный пень, обросший с одной стороны мхом, а с другой…
– На опохмел не дадите? – вдруг послышалось из-за спины старика, из кустов.
Вынырнула
– Нехорошо, Владимир Фомич, - пристыдил эту голову старик в женской шляпе. – Не надо пропагандировать алкоголь молодым. Ведь спиться, скажем, этому вот юному писателю ничего не стоит.
– А мне плевать, - сказал Владимир Фомич и в самом деле плюнул в разнотравье. – Кирюха, дай на чекушку!
– Фу, стыд какой! Пошли ко мне, налью, - предложил старик в шляпе.
– Нет уж, профессор! Ты такого нальёшь, что завтра очнусь я на том свете вверх тормашками.
– Зачем ты так, Фомич? Клянусь честью, я заначил полбанки «Столичной». Неплохая штука, производства Оскуевского винзавода. Полина Пухначёва принесла – я ей видеоплеер наладил.
– А ты в «Столичную» своей дряни никакой не сунул?
– Никакой. Только пару соцветий мелиссы.
– Это что за хрень?
– Мята лимонная.
– Точно мята? Не гриб какой?
– Не гриб. Да у меня и сейчас с собой образчик есть. Сам понюхай – божественный аромат.
Старик в шляпе вынул из кармана какую-то скрюченную травку, растёр меж пальцев и поднёс эти пальцы к бурому носу собеседника. Тот боязливо втянул ноздрями запах, чихнул негромко, как кот, и решился:
– Ладно! Пошли, Леопольдович.
Когда странная пара скрылась в кустах, Кирилл заторопился:
– Всё, Костян, пора мне. Вот всегда приедешь сюда и завязнешь! А у меня вечером самолёт. Ещё надо вещи забрать и за Катькой заехать. Пока!
И он влез в свою бледно-зелёную машину.
Костя только успел спросить:
– А что, этот чудак с розой в самом деле профессор?
– Ну да, - ответил Кирилл уже из машины. – В универе что-то там преподавал. Оттуда его выперли, вот он и засел на даче. Конечно, одичал малость, но большого ума дедок! Дача его сразу за шлагбаумом. Только если выпить захочется, к нему не ходи! Лучше уж к бабке Разиной - дом у неё в деревне, с крыльцом. У Бабая классный товар, но дороговато всё-таки, а бабка совесть имеет. Всё, еду. Бай!
Машина тронулась. Шины прошуршали по асфальту мягко, будто были сделаны из теста.
Костя остался один.
Значит, это и есть свобода? Ни души кругом, листва шумит, и кричат в ней неведомые птицы. Яблоки, обещанные Бабаю, то и дело падают на землю: тум! тум! тум! Так сердце стучит. А облака перестроились в ватные замки и порозовели с одного боку. Красота!
Костя расставил руки и поймал струю ветра. Этот ветер оказался таким сильным, что если б были у Кости под мышками перепонки, как у летяги или у Бэтмена (или Бэтмен без перепонок обходится?), то можно было бы запросто спланировать с горы и сверху посмотреть на дачи, на деревеньку, на лес. Что там, за холмами, где всё голубое? Такая же дичь и глушь?