Продана оборотням
Шрифт:
– Я не могу об этом говорить.
– Почему? Ты ведь тоже человек, как и я?
Она не отвечает. Я также пытаюсь выпытать ее имя, но она говорит, что ей не велено со мной общаться, и если хозяин узнает, то ее очень накажут.
Когда я спрашиваю, кто именно ее хозяин, то она говорит:
– Они оба.
Мне выделяют комнату в южном крыле дома на третьем этаже.
Разумеется, дверь запирают снаружи, и я тут же бросаюсь лупить по ней кулаками.
У
Сажусь на край большой кровати, стоящей по центру, и оглядываюсь.
В комнате тепло и достаточно светло. Мебели немного – только кровать, тумбочка, кресло, шкаф и большое зеркало у туалетного столика. У дальней стены – дверь, и я встаю, чтобы приоткрыть ее. Меня радует то, что я вижу – большая отдельная ванная комната.
Судя по тому, как заходит солнце – время к вечеру, и у меня из окна открывается шикарный вид на густой сосновый лес. Деревья такие высокие, что малиновый закат едва пробивается через их стволы и ветки.
Я подхожу к окну ближе. Разумеется, оно не открывается (словно я задумаю прыгать с третьего этажа), но хотя бы решеток нет, и на том спасибо. Под окном – необъятных размеров лужайка, зеленая и усыпанная разноцветными бутонами… Я ахаю. Вид просто потрясающий.
Сад целиком из моей комнаты не просматривается, но мне достаточно того, что я вижу. Кустарники с ягодами и фруктами, резные скамейки, выстроенные в полосу, небольшие фонтанчики и каменные дорожки, по которым так и тянет прогуляться.
Это сад мечты.
Но я все еще пленница в этом саду, так что радость быстро сменяется грустью.
Снова сажусь на кровать. Думаю о том, как там сейчас Аарон и думает ли обо мне, но тут же отбрасываю эти мысли в сторону. Иначе разревусь.
Все, что со мной произошло за один день, кажется каким-то кошмарным сном. Словно вот-вот я проснусь в своей крошечной спальне, на деревянной кровати, под одеялом, сшитым собственными руками. И Аарон заглянет ко мне, потому что он всегда просыпается раньше.
Смахиваю слезу со щеки и ругаю себя.
Ну нет, так дело не пойдет.
Если я хочу снова увидеть его, если я хочу выбраться – мне нужно взять себя в руки.
Я продумываю план действий.
1. Нужно вести себя тихо и быть послушной, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
2. Осмотреть дом, окресности, выяснить, сколько в доме охраны и есть ли оружие.
3. Найти людей, на которых я смогу положиться – сбежать от оборотней не так-то легко, в одиночку это сделать не получится.
4. Набраться терпения. На все это может уйти месяц, а может – год и больше. Главное – это четко понимать, чего я хочу и не отступать ни за что на свете.
Касаюсь медальона в форме месяца на моей шее. Странно, почему Айрис не сняла его с меня? Не заметила? Или решила, что он не представляет опасности? Трогаю пальцами золотой узор, высеченный полукругом. Потом подношу медальон к губам и целую его.
Я вернусь, Аарон. Я не оставлю тебя одного, обещаю.
Глава 4
Три дня не происходит ничего.
Совсем.
Меня не выпускают из комнаты, ко мне не приходит никто, кроме служанки, приносящей еду, я не вижу ничего, кроме стен и вида из окна, который, в конечном счете, начинает надоедать, ведь я не могу выйти и погулять, я могу только смотреть.
Когда я спрашиваю у служанки, долго ли мне придется сидеть здесь, она сообщает, что ей не велено со мной говорить.
Это ужасно.
Я чувствую себя, как в тюрьме, у меня даже книги нет!
С утра и до вечера я брожу по комнате, изучая ее, хотя прекрасно знаю, что ничего нового не появится.
Я рассматриваю шкаф с одеждой и прихожу к выводу, что мне нечего носить, ведь весь мой новый гардероб состоит из платьев настолько коротких и прозрачных, что я бы в жизни ничего подобного не надела.
В какой-то момент, когда я смотрю на эти платья, в голове вспыхивает мысль – я буду шлюхой. Меня купили, чтобы отправить в бордель, а эти платья – моя будущая рабочая одежда.
Мыслями об этом я загоняю себя так глубоко, что в какой-то момент нахожу себя, рвущей платья на кусочки.
Это очень опрометчиво, ведь из более-менее нормальной одежды у меня есть только халат, который также едва прикрывает попу…
Но я ничего не могу поделать.
Эта тишина, это одиночество и отсутствие ответов на мои вопросы так раздражают меня, что мне нужно куда-то выплеснуть агрессию.
Кусочек за кусочком я разрываю явно недешевые платья, оставляя от них лоскутки. Я отпарываю подклады, раздираю воротнички и оборки, я отрываю рукава и уродую юбки.
Это доставляет мне удовольствие.
Я так увлечена этим, что не сразу замечаю служанку с подносом в руках. Я не слышала, как она вошла, и сейчас она стоит и смотрит на меня полными ужаса глазами.
– Ты что делаешь? – спрашивает она.
Я поднимаюсь на ноги, вздергиваю подбородок вверх.
– Тебе ведь нельзя со мной говорить.
– Нельзя, но… Бог мой.
Она выглядывает в коридор и, убедившись, что никого нет, закрывает дверь изнутри.
Я сажусь на край кровати. Она – стоит и смотрит на груду тряпья под моими ногами.