Проданная Истинная. Месть по-драконьи
Шрифт:
Сдерживая кипящие у самых век слёзы, я кивнула. Спасибо. Спасибо, что не принуждаешь меня, Бертель.
— Завтрак окончен, девочки, идем работать! — строго заявила Бертель, и потянула меня за руку в темноту знакомого уже коридора.
Глок прошипела мне вслед что-то обиженное, но тоже покорно поднялась из-за стола, а Калахне тяжело вздыхая подалась в лавку.
Бертель провела меня в зельеварную, оказавшуюся темной, довольно большой комнатой. Несколько секунд я слепо моргала в темноту, а после к глазам словно поднесли окуляр с наведенной резкостью. Предметы вокруг приобрели четкие очертания, цвет и местоположение.
Длинный, очень широкий стол, сделанный наподобие огромной тумбы, шел вдоль тусклых стрельчатых окон. Чего на нем только не было! Редкие камни, коренья и травы, магические предметы разной степени разборки, книги, ракушки, самописки, кусочки редких тканей, тысячи пузырьков и колб. Обострившийся нюх уловил нотки черной лаванды и остаточный фон о применения нагревательного артефакта.
— Я тут работаю, привыкла, —Бертель похлопала рукой по столу и включила несколько магических ламп, заливших белым светом помещение. — Но тебе незачем страдать в затхлой комнате. Смотри, вон то окно выходит в садик, так что выбирайся в него на веранду. Там полно материалов для работы.
Окна шли до самого пола, поэтому я легко перешагнула подоконник, словно порожек и очутилась на веранде. Там стояла малая копия зельеварной тумбы, на которой лежала та самая черная лаванда, накрытая стеклянным колпаком. И даже через стекло она источала дурманящий аромат.
— Усыпляет на второй минуте, — сказала Бертель выглянув во второе окно. — Но ты теперь самая крепкая из нас, так что попробуй ее растереть. Хоть сколько-то да успеешь сделать, прежде чем заснешь. Рецептура набрана на артефакте.
Бертель договорила и плотно притворила окно, чтобы не поймать аромат лаванды. Я взяла маленькую нефритовую ступку и принялась за работу. Не то чтобы меня этому обучали, но я сутками сидела дома, чтобы не позорить клан на званых вечерах и балах, поэтому много читала. Романы, документалистику, законодательство, зельеварение, плетения силы, основы магии, основы составления магических порошков… Не то, чтобы я увлекалась всем этим, но это же другой мир! Это просто-непросто немыслимо интересно. Почти как жить внутри фантастики.
Мерные удары ступки вводили в транс, одуряющий аромат черной лаванды накрыл весь сад, умолкли птицы, кузнечики, даже шустрая белка, весело скакавшая с дерева на дерево, пропала. Уснула.
— Привет, глупая вея, — резкий насмешливый голос, ворвавшийся в тишину сада, словно разбудил меня.
Едва миску не выронила. Подняла голову, освежая в памяти ненавистное лицо вейра Орхо, искаженное циничной улыбкой. Красивый, гибкий, полный злого драконьего задора, он сидел верхом на каменном заборе сада, сбивая сапогами вьюнок.
— Думаешь, если ушла из лавки, я тебя не найду?
— Ну вот ты нашел меня и что теперь? — сказала хмуро. — В Вальтарте нет рабства, а избалованные мальчики не всегда получают, что хотят.
Кристан уставился на меня полными холодной злобы глазами, даже радужка потемнела от гнева.
— Получают, даже не сомневайся. Хочешь докажу? Если завтра не придешь в мой дом, умоляя об аудиенции, попрощайся со своими старухами и их лавкой.
Пф. Нашел чем пугать девчонку, упавшую с обрыва. Увольнением!
— Да ради бога… то есть, отца-дракона, Вальтарта большая, найду, где голову приклонить.
— Не найдешь! — Кристан заразительно расхохотался. — Ты не то что Сопределье или Велеш, ты даже Центральный квартал покинуть не сможешь.
Велеш — это столица Сопределья, а Центральный квартал, конечно большой, и есть вопросы, как Пустой позволили открыть здесь лавку, но угрозы — это уж слишком. Ярость накатила так резко, что я с трудом заставила себя усидеть на месте. Хотелось вскочить, вцепится в красивое лицо, погружая когти в по-юношески нежную кожу. Располосовать. Поставить на колени.
Руки у меня так тряслись, что пришлось вцепиться ими в дубовый стол.
— Ты имеешь в виду, что любой высокорожденный может оболгать вею лишь на том смешном основании, что он ей не нравится?
Кристан посмурнел, но отпираться не стал:
— Основание у меня самое замечательное. Одна вороватая вея, изъяла из моего кармана семь золотых, пока я рассматривал товар в темной лавке. Короче, вея, — он перегнулся через забор, опираясь на яблоневый ствол, и уставился на меня немигающим взглядом. — Завтра. Либо ты отработаешь кражу, либо ждут тебя казематы, сгоревшая лавка и мертвые бабки. Их давно пора утилизировать.
Несколько секунд я сидела, уставившись в стол, пытаясь подавить черную ярость, заполнившую сердце. А когда подняла голову, сад был спокоен и зелен, и ветерок путался в листве, вейр Орхо дано ушел.
«Надо взять себя в руки, — подумала я отчаянием. — Ни одно зелье на земле не любит лишних мыслей во время работы. Это же основы!»
На тумбе появились глубокие борозды, дымился стул, дымились горстка зельеварных активов и старый яблоневый пень у веранды. Опасливо тронула борозду — видит небо, без понятия откуда она взялась! Может я нож схватила, сама того не заметив?
Рядом фыркнули. Я опустила взгляд и увидела нашу безымянную кошеньку, смотревшую на меня, как на дуру. Котяра потянулась, с наслаждением выгнув спину, а после поднялась на задние лапы, опираясь передними на тумбу, и хватанула край столешницы когтями. Царапины вышли существенные, но рядом с бороздами — просто ерунда.
Кошка смотрела на меня не мигая, словно пыталась протолкнуть мне в голову очевидную с кошачьей точки зрения мысль. Я отвела взгляд и присела, собирая выпавшую из миски лаванду. Половину, вон, рассыпала.