Проданная зверю
Шрифт:
40
— Первое правило безопасности со мной, Теа, — медленно начал приближаться он, — никогда не беги и не прячься…
Тепло снова ускользало, и меня зазнобило.
— …Второе — не говори, что предпочла бы другого, — он подошел вплотную и вскинул руку, чтобы тут же коснуться скулы. — Дастин Дьюман не узнал бы, кто тебя сделал своей. Правда хотела бы остаться у него на поводке?
— А у тебя? — прошептала, выпрямляясь под его взглядом.
— Это похоже на поводок? — обвел он взглядом комнату. —
— Дьюман бы не узнал, ты сказал? — и я облизала пересохшие губы.
— Меня тянуло к тебе… — Он наклонился ниже. — Я тогда еле приполз к Дьюману после потери крови, придумав идиотскую отговорку, что только прилетел… Он бы не отдал тебя, — прошептал в губы. — И я не отдам.
Действительно, я ведь была уверена, что Аарон убрал Дьюмана из-за осведомленности о том, что меня пометил некто, участвовавший в разборках. Потребовать меня он не мог, иначе все бы тогда сложилось в стройную цепочку. А выходило, если бы Аарон хотел от меня избавиться, лучшее решение сложилось само — Дастин Дьюман. Он ведь решил меня оставить, убрал бы следы чужой метки, раз Аарон сказал, что это возможно, и все были бы довольны. Кроме меня.
Только Аарон наплевал на здравый смысл, чертовски рискуя.
— Я думала, ты всерьез планировал меня убить… Ты же подтвердил…
— Просто ответил тогда на твой вопрос правду. Но это не значило, что я вообще собирался… — Он уперся рукой в стекло совсем рядом.
— Ты мог меня спасти от этой унизительной роли шлюхи, — скривила я губы. По щеке скатилась слеза. — Ты же просил прощения за то, что сделал. Только жаль тебе не было…
— Мне и сейчас не жаль, — голос Зверя не был равнодушным. Он вглядывался в мое лицо, продолжал рвать душу на части и будто переживал — выдержу ли? — И я не хочу заметать следы, Теа. Я не собираюсь тебя прятать — это невозможно.
— Скажешь об этом всем? — усмехнулась я скептически.
Он помолчал, прежде чем ответить:
— Теа, твоя жизнь сильно изменится послезавтра. Как и моя. Если мы еще будем драться друг с другом — будет только хуже.
— Я? Драться? — Его слова сильно взволновали, но я пыталась спрятать это волнение. — Ты, может, себя давно в зеркало видел?
— Мне не надо смотреть в зеркало, чтобы знать, что ты со мной делаешь.
— Ну здорово! Теперь я виновата?
— Я не выпускаю клыков по субботам Теа, даже когда пожираю девственниц.
Я прыснула. Напряжение схлынуло тяжелой волной, и я едва не стекла следом, если бы Аарон не прижал собой к стеклу.
— На тебя билеты можно продавать… — прошептала, глядя в его глаза.
— Значит, с голоду точно не помрем.
Теперь я всмотрелась в его лицо — он был совершенно другим. Не таким, каким увидела впервые у Дьюмана. Нет, от него до сих пор тряслось все внутри, но такого живого огня во взгляде не было. Не было его и ни на одной фотографии, которых пересмотрела сотню.
— Ты хочешь все и сразу. — Теперь я точно понимала, что мозги при мне — упрямство никто
— Знаю, но метка не дает времени, так не должно быть…
— А как должно?
— Пошли ужинать — расскажу.
— Летающие бокалы в ассортименте? — обессилено усмехнулась.
Он улыбнулся в ответ и взял меня за руку:
— Теа, знаешь сказку о Красавице и Чудовище? Так вот я — твое чудовище. — В гостиной по-прежнему горел камин, едва разгоняя мрак. — Будешь… бить бокалы — буду в него превращаться… — Он усадил меня на диван и опустился на колени. — Теперь только от тебя зависит, останусь я человеком или превращусь в… Зверя.
— Страшная сказка, мистер Хауэр, — сглотнула я.
— Я не говорил, что будет просто, Теа, — улыбнулся он хищно.
— О, нет, ты говорил, будет, как в аду, — проследила я за тем, как он тянется к костюму.
— У каждого из нас сейчас свой ад, — серьезно посмотрел на меня, протягивая штаны. — У тебя — сопротивление принуждению и угрозе свободной жизни.
Он выпрямился, не спуская с меня взгляда, пока я одеваюсь.
— А у тебя?
— У меня, — Аарон проследил, как я натягиваю кофту, но схватиться за замок не дал — взялся застегивать сам, — трещит по швам контроль, а это непозволительно для таких, как я.
Никогда бы не подумала, что одевать можно так… чувственно и возбуждающе. Замок в его пальцах медленно скользил снизу вверх, соединяя края кофты и натягивая и без того дрожащие нервы.
— Почему? Можешь выйти из себя совсем?
— Могу не вернуться, — и он поднял на меня взгляд.
— Становится только страшнее, — констатировала я.
— Я — прайм, Теа. В нашей иерархии — главный. Мне подчиняются не только из-за статуса, хотя и он важен.
— Вы и правда чем-то похожи на животных…
— Похожи, — кивнул он. — Сила прайма — это важное условие существования семей. Наши семьи гораздо больше человеческих, а связи — сильнее. Если дам слабину — это скажется на всех.
— Почему тебе нельзя связываться с такой, как я?
— Потому что инстинкт создания по-настоящему цельной пары гораздо сильнее, чем у низших моего вида. И я бы никогда не повелся на такой вариант, если бы не стечение обстоятельств. — Он помолчал, опуская взгляд. — Той ночью, когда потеря крови оставила лишь жажду ее восполнить, инстинкт поиска генетически правильной женщины остался без контроля. И мне попалась ты…
41
Я прикрыла глаза, запрокидывая голову, и он вдруг обхватил за шею, притянул к себе и коснулся метки носом, жадно втягивая воздух:
— …Я думал, смогу игнорировать тебя, потом надеялся подчинить, но это все никуда не ведет. — Его пальцы слегка сжались на шее, но я не дергалась. Откуда-то знала, он мне не опасен. — С тобой так нельзя. Любая твоя эмоция все сильнее бьет по мне, страх сжигает внутри все человеческое, и я еле сдерживаю своего внутреннего монстра, чтобы он не вырвался наружу в стремлении оказаться рядом.