Продавцы Мечтаний
Шрифт:
Она разорвала на груди блузку и склонилась над Аролингом, влажно чмокая губами. Аролинг перевёл дыхание и отпил ещё вина.
Не впервой. И, кажется, далеко не в последний.
И как сказать Нерлиоду, что как минимум двое из четырёх детей Олигии от него?
Впрочем, старик скоро умрёт... И сейчас не до этого.
***
Веснушчатая служанка вытащила из-под кровати дешёвенькую деревянную шкатулку с замком, выполненным в форме сердца. В шкатулке лежал ворох писем, адресованных реально существующему человеку, но так и не отправленных, надушённый мужским одеколоном накладной воротничок и флакон этого одеколона.
Письма читали. Они лежали не в том порядке, в котором она веснушчатая оставляла их. Но беспокоиться нечего. Её легенда безупречна. Особенно если учесть, что она не была легендой. Три чёртовых года она прожила в доме этого чванливого ублюдка, три года делала вид, что любит его, спала с ним, а после его свадьбы уволилась, конечно же, получив лучшие рекомендации. Веснушчатая так ненавидела этого человека, что даже не хотела вспоминать его имени. Да и оно теперь не важно. Этот человек был одним из приближённых Аролинга, и она легко устроилась на работу в этом поместье.
С миной отвращения служанка вывалила содержимое шкатулки на свою кровать. Аккуратно проведя ногтём в месте, где днище соединялось со стенкой, она услышала щелчок. Осторожно надавив на дно, она вытащила его. Под двойным дном лежал тонкий мобильный телефон и плоский бутылёк с бесцветной жидкостью. В бутыльке не хватало нескольких капель. Но сегодня ей нужен только телефон. Служанка набрала номер и прижала мобильный к уху.
– Да.
– Госпожа Алария, дело сделано. Это оказалось даже проще, чем я думала - этот ублюдок, подвыпив, полез трахаться, а другие служанки его избегают - любит руки распускать. Сейчас он трахается со своей сестрой.
– Меня не интересуют сексуальные наклонности Аролинга, - сухо сказала Алария.
– Сколько препарата ты использовала?
– Три миллилитра.
– Значит, он сдохнет примерно через месяц. Ты молодец. Тебя ждёт очень большая награда.
– Благодарю гос... сука...
– сказала веснушчатая коротким гудкам, раздающимся из телефона.
"Я надеюсь на очень большую награду, - угрюмо подумала она, собирая содержимое шкатулки.
– Очень надеюсь. В первую очередь я перестану служить вашей долбаной семейке".
Алария лжёт слишком часто, но только не ей, нет.
Нельзя лгать собственной матери, пусть она и из простых людей, а не потомков Предтечи.
Глава четвёртая
– Вряд ли они приедут, - повторила Орайя, пристально вглядываясь в снежную пустыню. Последние три дня она составляла компанию Антону и так же как он по несколько часов просиживала у входа в бункер, наблюдая за степью.
– Должны, - в который раз тихо произнёс Антон. Каждое следующее "должны" он произносил всё менее уверенно и более тихо.
– Никому они ничего не должны, - презрительно буркнула зеленоглазая.
– Кроме смерти, ей задолжали все мы. И Капитан с остальными, кажется, свой долг ей уже отдали.
Землянин выругался. Потом ещё раз. Он знал, что Орайя права. Знал, что им нужно уходить, пока есть хоть какие-то съестные припасы, пока не ударили сильные морозы, пока по равнине ещё можно передвигаться, не утопая по пояс в снегу. Но он просто отказывался верить в то, что остальная часть команды погибла, и надеялся на их скорейшее прибытие. Но опоздание на неделю...
– Еды хватит дней на десять, - сказала Орайя.
– Если экономить, то хватит недели на две с половиной - этого должно хватить до какого-нибудь поселения. Одежда, оружие, одеяла - всё есть. По дороге, быть может, удастся найти дрова.
– А если не найдём?
– уныло спросил Антон. Спорить сил у него уже не оставалось.
– Уж дрова-то найдём. Значит, завтра выходим?
Снайпер вжал голову в плечи. Завтра? Уходим? Куда-то в белую неизвестность, в пустыню, заваленную грудами железа. Кто здесь вообще мог жить? Звери? Люди? Мутанты? Антону представились караваны работорговцев, за которыми по пятам следуют враждебные хищные твари. Он одёрнул себя, вспомнив о том поле боя, по которому он шёл в конце лета. Оно даже не было заселено хоть сколько-то крупными тварями, не говоря о мутантах и работорговцах, но мрачные мысли всё равно лезли в голову.
– Может, послезавтра?
– неуверенно предложил землянин.
– Или завтра, или никогда, - жестко сказала Орайя.
Антон сглотнул и неуверенно кивнул. Завтра, так завтра.
– Хочешь есть?
– спросила Продавец мечтаний более мягким голосом.
– Нет.
– Надо поужинать.
– Не хочу!
– сорвавшись, рявкнул Антон.
Он резко поднялся и зашёл в бункер. Глаза слезились, и землянин злобно растёр выступившие слёзы. Убивать других людей нелегко, но в тот день у него не было выбора. Смириться со смертью людей, которых уже считал своей семьёй, оказалось куда сложнее. Возможно, пройдёт много времени, прежде чем это произойдёт. Чёрт возьми, он так не переживал о своей настоящей семье. Отце и матери, которые безвозмездно давали ему кров, любили его... Брате, с которым так часто дрался в детстве, но всё равно любил. Нет, он горевал о горстке убийц и контрабандистов, ободравших его как липку, прежде чем взять в команду.
Но самым тяжёлым было признать, что команда дирижабля, скорее всего, далеко не последние его потери. И мысль о том, что Орайя, возможно...
Антон ворвался в свою комнату и от злости несколько раз пнул койку. Привинченная к полу кровать никак не среагировала, зато заболел отбитый большой палец правой ноги. Злобно выматерившись, Антон упал на кровать и закутался в одеяло.
На душе было погано.
***
Орайе не спалось. Она как всегда злилась на Антона. Причину злости объяснить она не могла. Нет, конечно, Продавец мечтаний ревновала его к Капитану, но Капитан уже... Смерть Иваллы и остальных заставляли Орайю грустить, но после потери семьи ей, кажется, уже ничего не страшно.
А Антон...
Орайя вздрогнула. Она больше ни разу не осмелилась идти спать к нему. Нет, он даже не попробовал поцеловать её, хотя девушка и была не прочь... в глубине души. Если бы Антон попробовал в ту ночь что-нибудь сделать, она бы его ударила и, проклиная, убежала, после чего не разговаривала бы с ним как минимум пару дней. И, скорее всего, так же кусала бы одеяло, яростно выискивая предлог, чтобы снова подойти к чужаку.
Зеленоглазая наёмница села в кровати. Надо идти. Надо. Они последний день спят в помещении. Поцеловать себя она не даст, но чувствовать, как он её обнимает, его горячее дыхание на своей коже...