Продавец фокусов
Шрифт:
Лаврентий Палыч нашелся у меня на кровати. Он уютно свернулся шерстяным клубком и прикрыл нос лапой.
– Товарищ Берия, – почесала я его за ухом. – Попрошу со всей ответственностью отнестись к предстоящим событиям и всеми силами содействовать успешному проведению операции под кодовым названием "Калым".
Народ и партия должны единым фронтом встать плечом к плечу и выстоять в неравной борьбе с уклонистами и сторонними наблюдателями.
Палыч внял моим наставлениям, заурчал и вывернулся животом наружу.
"Гениальные мысли" Петра Силантьевича сиротливо лежали на подоконнике: "… против Себя общественное мнение.
Однако основное действо развернулось весной на Пасху. Для задуманного спектакля Назарянину было необходимо большое скопление людей. В начале марта Иисус избрал, кроме Двенадцати, еще Семьдесят Апостолов. Они должны были обойти места, которые Ему предстояло посетить на пути в Иерусалим. Эмиссары были наделены даром исцеления и пропагандировали Его идея.
Поход Апостолов увенчался успехом. Рейтинг Христа поднялся на прежнюю высоту. Воскресение Лазаря также способствовало росту популярности Назарянина. Итак, все было готово!
Дней за десять до Пасхи Иисус объявил ученикам, что намерен прибыть в Иерусалим раньше праздника. В путь собрались быстро, шли, почти не останавливаясь. Путь их лежал через те населенные пункты, где уже побывали его агитаторы. Радостные селяне присоединялись к Учителю и Апостолам, толпа росла, народ все прибывал, и шествие вылилось в настоящий мессианский поход.
Христос всегда холодно относился к почестям, к шумным проявлениям восторга. И вдруг второго апреля Иисус въехал в Восточные ворота Священного города во главе огромной процессии, распевающей гимны. "Толпа людей расстилала свои одежды на Его пути, а другие срезали ветви с деревьев, и раскладывали их на дороге". Назарянин ехал верхом на ослице в сопровождении осленка. Многие считают осла символом мира. Ничего подобного! Он въехал в Иерусалим ГОСПОДОМ БОГОМ во исполнение пророчества Захария: "Скажи дочери Сиона: вот твой Царь идет к тебе кроткий, сидя на ослице и осленке, рожденном от упряжного животного". Это был вызов! Прямая провокация!".
– Маша! – донесся до меня голос бабы Веры из кухни. – Принеси, пожалуйста, кастрюлю с отварной картошкой, она у тебя в комнате под подушкой.
Только врожденное чувство гостеприимства заставило меня оторваться от каракулей Петра Силантьевича.
По доброй традиции соседских застолий решено было накрывать стол на кухне. Баба Вера проявила свои организаторские способности, и Витя, скинув клубный пиджак и нарядный галстук, и, закатав рукава рубашки по локоть, раздвигал стол дореволюционных достоинств. Стол был не прост. Его конструкцию в свое время усовершенствовал покойный супруг тетушки, Петр Силантьевич. Вследствие чего справиться с ним мог только сильный мужчина с инженерной смекалкой. Буквально через четверть часа Виктор его одолел, чем значительно возвысился в моих глазах и заслужил от Любаши порцию восхищенных взглядов.
Первый тост "за встречу" по праву старшинства произнесла баба Вера, и мы лихо опорожнили рюмки с шампанским, которое являлось вкладом в общий котел со стороны почетных гостей. Дальше все накинулись на богатый стол и отдали должное тетушкиным кулинарным способностям.
Разговор вертелся вокруг погодных условий, проблемы глобального потепления, (в которое никто не верил), и прогнозов на уровень снежных осадков в ближайшем будущем. Скелет, как единственный мужчина в цветнике, пользовался повышенным вниманием с нашей стороны. Мы с бабой Верой потчевали его разносолами, а Любаша посылала лукавые взгляды и жалась к нему ногой, отчего Виктор млел, и вид имел влюбленный и довольно глупый.
Только воздействием кошачьей ауры я могу объяснить острый приступ болтливости, который одолел нашего гостя во время застолья. Ибо по жизни Скелет выглядел мужчиной солидным и не склонным к разглашению интимных подробностей из жизни своего "Крестного отца", а скорее наоборот, человеком лаконичным и даже скрытным.
Любаша ловко перевела разговор на проблемы снегозадержания и озеленения столицы и тактично подвела тему беседы к досадному инциденту, имевшему место на территории загородной резиденции одного почетного сироты страны, а именно: варварское отношение отдельных граждан к частной собственности покойного Куприяна в виде оранжереи.
Виктор, конечно, не смог удержаться и похвастался размерами коттеджа, приусадебного участка и богатством внутреннего убранства дачи своего усопшего босса. Он на законных основаниях негодовал по поводу вандализма и неохотно признал, что виновники безобразия нынче отдыхают на койках в Склифосовского с выбитыми зубами, переломами рук, ног, парочки ребер, одного носа и одного копчика. Мы с Любашей украдкой вздохнули и повеселели. Однако для конспирации мы охали и возмущались людской подлости и списали все на террористический акт.
– А растение, которое ты купил, тоже пострадало? – осторожно поинтересовалась я.
– Не, – Витя полюбовался своим перстнем и протер его скатертью. – К тому моменту дерева в оранжерее уже не было. Мадам Ренар продала его американцам за миллион долларов.
– Мадам Ренар?! – воскликнула я.
– Американцам?! – воскликнула баба Вера.
– За миллион долларов?! – воскликнула Любаша.
Причем наши возгласы слились воедино.
– Ага, – скромно подтвердил Скелет. – Американцы хотят преподнести его в подарок Асану бен Ладену через своих людей в Афганистане. Миллион долларов – совсем не дорого для хорошего дела. Или мы не православные?! Чем можем – всегда поможем в борьбе с международным терроризмом. А мадам Ренар – вдова Куприяна. Она теперь всеми делами заправляет. Между прочим, классная женщина: во-первых, иностранка, а по-русски шпарит – будь здоров, во-вторых, красивая, ну, почти, как Любовь, – глянул он на Любашу, обмякнув лицом. – В-третьих, умна, как Дьявол в юбке. Это она нас к культуре приучает. Велела, чтоб только классическую музыку в машинах слушали, и книжки умные читали. Мы сейчас истории про рыцарей Круглого стола проходим. Только я для этого дела не приспособлен, мне проще кулаками махать или еще чего, а от книжек я засыпаю.
Витя застенчиво дернул щекой и смущенно плеснул себе в фужер водки. Мы сидели в гробовом молчании, с трудом переваривая обилие информации. Первой шевельнулась тетушка. Она шмякнула на свою тарелку салат и потянулась за солонкой.
– По поводу смерти Куприяна ходят многочисленные слухи, – как бы, между прочим, сказала баба Вера, усердно присаливая салат моего изготовления. – Кто говорит, фитонциды виноваты, другие утверждают, все дело в цианидах.
– Брешут, – веско отмел подлые инсинуации Скелет. – Это был самый натуральный несчастный случай. Куприян велел фокус купить для мадам Ренар.
Он ее как-то с Доктором застукал и сильно обиделся… Ну, я купил, – Витя глотнул водки и бросил в рот маринованный грибок. – Все честь по чести, в оранжерее поставили, ласково обращались, поливали, протирали и не допускали прямого попадания солнечных лучей. Однако, видно, что-то не так сделали, и нашли мы самого Куприяна в оранжерее рано утром. Он кадушку у дерева обнимал, и говорить уже не мог. Мадам Ренар горько заламывала руки, но, когда узнала все подробности о фикусе, объявила мне благодарность и велела заплатить по факту. И чтоб там ни говорили, против фокуса не попрешь, тут дело верное.