Продавец фокусов
Шрифт:
– Швабры, веники и метлы! – озарило меня. – Так это один из твоих фокусов участвовал в убийстве несчастного Джигита?!
Я уперла кулаки в бока и испепеляла взглядом Илью.
– А кто, интересно, ими торгует? – не остался он в долгу, приподняв одну бровь в притворном изумлении.
– Так, дети! – прихлопнула ладошкой по столу тетушка. – Переходим к чаю!
Мужчины отправились на балкон перекурить. Любаша напевала что-то лирическое в ванной, поправляя свой кошачий макияж. Мы с бабой Верой мыли посуду в четыре руки, суетились с заваркой чайника, меняли скатерть и расставляли сервизные чашки и блюдца.
Я сбегала в свою комнату и проверила Лаврентия Палыча. Тот перебрался на подушку и спал сном младенца. За окном валил мягкий снег. Крупные снежинки вальсировали во тьме городского космоса. Их неспешное падение в заоконную пустоту завораживало бесконечностью движения. Красота неповторимости рождала легкую грусть. В такую погоду хорошо сидеть у пылающего ярким пламенем камина, укрыв ноги теплым пледом, читать любовный роман и прихлебывать ароматный чай из горячей кружки.
В соседнем доме горели всего несколько окон. Черная глыба здания едва проглядывала за кисейным занавесом скользящего в невесомости снега. Я попробовала угадать окна фотографа с нездоровыми наклонностями, но у меня ничего не получилось, рябило в глазах от белого мельтешения. На подоконнике лежала раскрытая тетрадь Петра Силантьевича. В глаза бросилось подчеркнутое слово: "… БОДРСТВУЙТЕ!
Время шло, праздники подходили к концу, а развязка все не наступала.
Саддукеи медлили, не решаясь схватить Иисуса при большом скоплении богомольцев, и тем самым вызвать в народе смуту. И тогда Он решил ускорить события.
Иуду Искариота принято считать подлым предателем, польстившимся на тридцать серебряников. Его имя стало нарицательным, его винят в том, что случилось на Голгофе… Ложь! Иуда действовал по прямому указанию Христа!
Причем Учителю пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его на этот поступок. Только так можно объяснить загадку, над которой вот уже две тысячи лет бьются истолкователи Евангелий. Почему Христос, зная о предательстве Иуды, преломляет с ним хлеб во время Тайной Вечери?
Да потому, что Он хотел ободрить Искариота, хотел укрепить его, дать тому силы для выполнения столь трудной миссии! До последней минуты Иуда противился и медлил. "Что делаешь, делай скорее", – приказал ему Назарянин во время седера – пасхальной трапезы. Тот вскочил со своего места, схватил кусок хлеба и с перекошенным лицом выбежал вон. "Сатана тотчас вошел в него", то есть Иуда выглядел, как сумасшедший. Даже приведя стражников в Гефсиманский сад, Иуда никак не мог совершить решающий шаг. И опять пришлось Назарянину приказать: "Друг, делай то, зачем пришел".
Почему Его выбор пал именно на этого человека? Да потому, что Иуда был самым честным, обязательным и дисциплинированным учеником. Недаром Учитель доверил ему деньги общины. Многие расценивают слова Иисуса: "Но горе тому, кто предаст Сына Человеческого! Лучше бы ему и вовсе не родиться", как осуждение и предостережение, сделанное Им Искариоту. Мне кажется, что в этих словах больше скорби и жалости к человеку, которого ждет всеобщая ненависть.
Если вы произнесете эту фразу с понижающейся интонацией, то почувствуете то же самое.
Иуда выполнил свой долг перед Христом, помог осуществиться Его планам, но не выдержал разлада в душе и повесился. Уверен, Его судьба достойна пера Шекспира. Когда-нибудь Иуду реабилитируют, и имя его перестанет быть нарицательным".
В комнату постучали. Я распахнула дверь, стремительно шагнула и уткнулась носом в шерстяной свитер с классическими ромбиками. Илья обхватил меня и прижал к себе, наверное, чтобы я не отскочила мячиком от его груди и не упрыгала обратно в комнату. От легкой смеси запахов табака и мужской туалетной воды голова немного закружилась, и я застыла в его объятиях, сосредоточившись на своих ощущениях. Ощущения были какие-то противоречивые.
То есть, я понимала, что веду себя совершенно неприлично, позволяя малознакомому мужчине, который к тому же собирается распилить меня на две половинки, обнимать свою талию, и в то же время, выбираться из объятий категорически не хотелось.
– Торт, – сказал он и наклонился к моему лицу.
– Торт, – согласилась я и потянулась ему навстречу.
В этот психологически тонкий момент мимо моей ноги прошмыгнул внезапно пробудившийся кот и исчез в направлении большой комнаты.
Глава 15
– Лови Лаврентия! – опомнилась я, выскользнула из объятий и бросилась вслед за беглецом, отчетливо понимая, что, если он попадется на глаза Скелету, то весь кошачий образ Любаши рухнет, и калым придется вернуть.
Вдвоем с Ильей мы ворвались в комнату вслед за Палычем, который, видимо, решил, что с ним играют, и спрятался под столом. Мы окружили его и полезли между стульями. Лаврентий сделал обманный выпад, проскользнул между нами и сиганул на атавистическую полочку дивана. Мы выбрались из-под стола, потирая макушки, и бросились на абордаж домашнего «бизона». Баба Вера так и оставила лежать на кожаном сидении груды книг, из которых она почерпнула свои знания о рыцарях Круглого стола и Священной чаше Грааль. Мы с Ильей барахтались среди нагромождения пыльных томов, брошюр и монографий.
Лаврентий сверкал глазами на полочке, по очереди сбрасывал нефритовых слонов извивающимся хвостом, прижимал уши к голове и отбивался лапой с растопыренными когтями.
В комнате горел лишь один рожок торшера в целях экономии электроэнергии. В интимном свете сороковаттной лампочки наши действия выглядели, как пантомима ярмарочного балагана. Я отвлекала Лаврентия, шипя ему на разные лады: «Кис-кис-кис», а Илья подбирался к нему сзади, по-злодейски растопырив ладони. Улучив момент, когда кот полностью переключился на свернутую в трубочку брошюру, которой я изображала мышку, второй участник облавы ухватил Лаврентия за холку и стащил его вниз.
Лаврентий молча отбрыкивался лапами. Я бросилась на помощь, но промахнулась, и кубарем скатилась на пол, книги посыпались вслед за мной, издавая ужасный грохот.
– Что у вас тут происходит? – заглянула в комнату баба Вера.
– Э-э, мы книжки читаем, – растерялась я.
Илья прижимал к себе Лаврентия в стратегически правильной позе – лапами от себя. Я встала впереди, прикрывая беглеца спиной.
– Идите чай пить, – позвала тетушка и удалилась.
Мы затолкали недовольного кота в мою комнату и присоединились к пирующим гостям. Баба Вера проводила нас озадаченным взглядом, когда мы пробирались на свои места. Вид у нас с Ильей, должна признать, был всклокоченный и немного смущенный. Любаша подмигнула мне с понимающей гримасой и скромно потупилась. Я ответила ей сердитым прищуром, ибо идея с калымом принадлежала ей, а нам пришлось спасать положение и взять все трудности кошачьей конспирации на себя.