Продавец фокусов
Шрифт:
После Нового года Илья отвез меня на Сицилию, где под Палермо у его друзей была небольшая вилла. Мы провели там почти четыре месяца. Райский климат, его ангельское терпение и своеобразный метод лечения местных медиков вернули меня в человеческое состояние. Я выучила итальянский язык и занялась живописью в стиле примитивизма. Многие говорят, что получается неплохо.
Финансирование реабилитационного процесса за границей осуществлялось за счет фикусных денег, которые мы с бабой Верой спрятали в клубочках ниток. Любаша категорически от них отказалась, и предложила все десять тысяч долларов пожертвовать в пользу инвалида, то есть – меня.
Баба Вера два раза в месяц присылала нам длиннющие письма с подробным описанием московских новостей, которые в основном состояли в освещении мужской дружбы Лаврентия Палыча и Боцмана. Много внимания в своих посланиях она уделяла ходу строительных работ на третьем этаже нашего дома. Дело в том, что Виктор скупил все квартиры, смежные с Любашиной, и затеял грандиозное строительство по европейским стандартам. Импортные рабочие снесли простенки, заложили лишние двери на лестничной площадке и приступили к внутренней отделке помещений. Любаша одиннадцать раз правила проект перепланировки французского архитектора, довела его до нервного тика, но своего добилась: ее новые апартаменты будут выглядеть точной копией храма Афины Паллады в Греции. Мрамор для колонн завозят с итальянских каменоломен.
Баба Вера на общественных началах исполняла обязанности сторожа и прораба.
Она приглядывала за рабочими и давала им ценные указания. Особо усердных строителей она поощряла выдачей пирожков с капустой домашнего приготовления.
Строительство продвигалось ударными темпами. Повествование в ее письмах изобиловало морскими терминами и солеными матросскими шутками. Видимо, сказывалось влияние Боцмана. В ответ мы слали ей наши фотографии на фоне морских волн, кипарисов и памятников архитектуры. По молчаливому уговору темы Грааля и роковых событий Ноябрьских праздников мы не касались.
В Москву мы с Ильей вернулись накануне 25 апреля. Именно на этот день было назначено торжественное бракосочетание Любаши и Скелета, ныне Виктора Ивановича. После гражданской росписи в Грибоедовском дворце и душевной службы в храме Василия Блаженного состоялся фуршет на 3850 человек на территориизагородной резиденциипокойного Куприяна. Погода благоприятствовала празднованию великого события на свежем воздухе. Весна выдалась на удивление дружной и теплой.
Свадьба была пышной. Процессия открытых карет, влекомых живыми лошадьми, доставила особо приближенных гостей от Красной площади в Нахабино по правительственной трассе. Здесь нас встретил почетный караул драгун в парадных мундирах, салют из настоящих пушек времен Крымской кампании и живые картинки из пасторальных пьес, в исполнении артистов Большого театра.
Невеста была ослепительно хороша в королевском свадебном наряде от Веры Ванг. Трехметровый шлейф ее платья, расшитый мелким речным жемчугом и стразами пришлось нести мне как свидетельнице. К концу процедуры бракосочетания я была уже на последнем издыхании, так как инкрустированная парча весила не меньше тонны.
Жених выглядел счастливым и импозантным в таксидо и царской мантии на покатых плечах, выполненной из алого утрехского бархата и подбитой горностаем. На такой… хм… своеобразной униформе настояла Любаша из соображений, известной ей одной. Свидетелем у Виктора был Илья.
Прослушав официальные здравицы, изобразив условный поцелуй в ответ на крики: "Горько!", прозвучавшие от кучки генеральской родни со стороны невесты, и махнув рукой с парадного крыльца, как с Байконура, молодые в сопровождении свидетелей скрылись от гостей в оранжерее.
Надо отдать Любаше должное: средств на ремонт зимнего сада она не пожалела. Бывшие тропические джунгли превратились в регулярный английский сад классических пропорций под раздвижным стеклянным потолком. Настоящий ручеек журчал среди живописных валунов, затянутых мхом. В прозрачной родниковой воде робко шевелили плавниками золотые рыбки. Хозяйка особняка подметала роскошным нарядом дорожки из кораллового песка и тоном экскурсовода предлагала нам посмотреть налево и направо и полюбоваться идеально подстриженными лужайками и фигурными клумбами из каскадов розовых кустов. Мы с Ильей охали и ахали, не находя слов от восторга и изумления.
Виктор светился самоваром и гордо поглядывал на свои владения.
На зеленой поляне нас ждал шемаханский шатер с пологом из белого атласа. Мы расположились на персидских коврах и подушках ручной вышивки вокруг низенького стола. Два официанта, загримированные янычарами, по пояс голые, в чалмах и шароварах, уставили богатую скатерть яствами, о существовании которых я и не подозревала. Скелет со вздохом облегчения и словами: "Тяжела ты, шапка Мономаха", отстегнул горностаевую мантию и сдернул черную бабочку с шеи. Любаша сбросила туфельки, грациозно избавилась от митенок – перчаток без пальцев, выполненных из брюссельских кружев, и осторожно открепила фату от бриллиантовой диадемы.
Свидетель предложил первый тост: "За здоровье молодых", и супруги честно отработали поцелуй на призыв: "Горько!". Любаша разомлела и томно обмахивалась шелковым платочком. Мужчины сняли пиджаки, а я избавилась от туфель на шпильках, с грехом пополам пристроила свои ноги, затянутые в мини-юбку нескромного платья от Версаче, и веселье приняло неофициальный характер.
Мы с удовольствием отведали закусок из перепелиных яиц, артишоков, трюфелей и гусиной печенки. Потом умяли солидных размеров блюдо с пловом, приправленным барбарисом и коринкой. Смакуя, съели по порции голубей с капорцами, вяло надкусили раковые шейки, фаршированные форелью, отказались от пятидесяти сортов сыров и бессильно повалились на подушки при виде свадебного торта, выполненного в виде фрегата "Святая Аделаида" при полной парусности и габаритами с большой телевизор.
Разговор шел о предстоящем свадебном путешествии молодоженов на Аляску.
Виктор поделился с нами секретом, что они собираются совместить приятное с полезным: поохотиться на белых медведей и обсудить с местным губернатором сумму, за которую он согласится вернуть Аляску России.
– Экая несправедливость, – кипятился Виктор, сверкая идеальными зубами.
– Русские землепроходцы открыли полуостров. Сколько сил положили, пока добрались до зимовья! А царское правительство – раз, и разбазарило народное добро! Пора вернуть Родине ее владения. А, кроме того, есть у меня мыслишка, что золото на Аляске еще не все перелопатили…
Любаша в упоении описывала свой гардероб из сорока восьми шуб, который она собиралась взять в путешествие. Молодые немного поспорили о том, надо ли брать в поход, кроме ледокола, подводную лодку. Победила, конечно, Любовь, было решено брать две. Потом Илья рассказал об открытии ретроспективной выставки фотографий в выставочном зале Манежа по теме: "Сицилийская мафия – итоги большого пути", где будут принимать участие и его работы, а я похвасталась своими успехами: часть моих картин, написанных под Палермо, купил культурный фонд имени Онассиса.