Продавец королевств
Шрифт:
– Неужели такой эффект действительно из-за партийного билета? – уточнил Олаф, с резко возросшим уважением поглядывая на красную книжечку.
– Возможно. Но скорее всего сыграло свою роль и то, что я заказал у ваших артефакторов набойки на сапоги из трофейной демонической черной стали, – пожал плечами Мерлин, с гордостью разглядывая собственную ногу. – А сделал это я как раз аккурат после того, как уточнил у местных спецов все детали касательно потенциального противника. И узнал, что они в общем-то совсем не бесполы, просто обожают использовать особую защиту, делающую их для большинства обычного оружия то неуязвимыми, то нематериальными.
– Знаете, мне как-то обратно захотелось, – вдруг решила Селес, оглядывая воцарившийся в помещении бардак. – Неуютно тут теперь. А нам еще надо обсудить планы на установление порядка, приведение под свою руку оставшиеся независимыми земли, сделать планы на будущий захват мира… То есть наведение в нем порядка, само собой.
– Поддерживаю, – кивнула Инельда, которой масштаб задуманного светлой эльфийкой и размер ожидающихся от данного действия дивидендов очень
– Мм! – напомнил о себе призрак Канлера Великого, по-прежнему свисающий с потолка в хрустальных цепях. Бывший король с недоумением и гневом взирал на то, как из его владений уходят единственные нормальные живые существа на много километров вокруг. – Мм!
– Где же ты такого опытного демонолога раскопал? – послышался из отдаления голос императора. Судя по тону, монарха случившееся здесь и сейчас открытие если и печалило, то не слишком сильно.
– Зачем демонолога? Я с епископом твоим придворным консультировался! – фыркнул наемник из ставшего теперь недоступным измерения. – Он умный человек, и у него имеется определенное недовольство генеральной линией собственной партии… Кстати, господа чародеи, а ведь то, что создали люди, они могут рано или поздно и повторить. Особенно если дать им время, ресурсы и направляющий пендель. По части последнего из вас никто детальных исследований этого портала случайно не проводил?
– Конечно… Да, – фыркнул Аксимилиан. – За кого ты нас принимаешь? Полная аурограмма работавших в момент открытия портала артефактов трижды была воссоздана в мельчайших деталях, сравнена между собой на предмет неточностей и сохранена в моих рабочих журналах.
– И в моих, – поддакнула ему Селес. – А еще я на всякий случай папе ее отправила.
– У меня в фотоаппарате где-то были снимки всех здешних знаков и сохранившихся документов, – припомнил Олаф. – На всякий случай сделал… Мало ли что! Только вот не помню, куда пару дней назад заныкал саму коробочку…
– Свернул с одеялом и убрал в походный ларь с одеждой, – откликнулась дроу. – Не волнуйся, у меня есть копия… Да, собственно, у меня есть копии всех ваших материалов и свои же наработки по той же теме до кучи. Уж в ритуальной магии, требующей для своей первичной активации создания немало энергии и жертв, темные эльфы всем поверхностным неумехам изрядную фору дадут.
– Мм! – пробормотал призрак, висящий в хрустальных цепях. Однако в его интонациях слышалось теперь нечто по-прежнему не очень цензурное, но уже с явным оттенком одобрительных интонаций. – Тьфу! Вот же поганцы… Ничего, они делают все правильно. И скоро я уже смогу прервать это опостылевшее состояние и отдохнуть… Только заговорщиков всех передушим, внуков понянчим, мир завоюем… Или как там теперь говорят? А! Наведем в нем порядок!
Эпилог 2,
присыпанный рудной пылью и пахнущий дымом раскаленного горна
Весной года 6720 каменных небес король гномов Траин II стал самым непопулярным гномом во всем подземном царстве. Большинство его подданных продолжали подсчитывать убытки. Почти все возлагали на него вину за наложенные императором Аксимилианом Первым таможенные наценки, которые не просто отразились на жизни всех мужчин, женщин и детей подгорного королевства, но и практически заморозили всю торговлю. Особенно тяжело переживали купеческое сословие и промышленные кланы, обреченные на финансовый крах и распад клановых структур с последующим входом приживал в более успешные кланы. Купцы и не скрывали недовольства гномом, которого они считали главным виновником своих несчастий. Ведь из-за этой проклятой всеми подземными духами войны и, что самое неприятное, участия гномов в ней на стороне проигравших, отношения у каменного престола пошатнулись не только с императором людей, но и с многочисленными кланами ушастых родственников его не менее ушастой жены. Что не могло не сказаться на резком усыхании объемов торговли и, что самое неприятное, и так небольшого ручейка продуктов, столь необходимого жителям подземелий.
Новость, достигшая каменных сводов в последние дни месяца первой листвы, была для всех громом среди ясного неба, или, как говорят сами подземные коротышки, – криком гор при обвале. До этого считалось, что авантюра короля, на которую его, к слову говоря, толкнули все те же купцы и тройка непримиримых кланов: Треснувшего щита, Зубчатой мотыги и Деваров, он же клан Стальной чешуи, – непременно пройдет удачно. Дугрим Заика, полчерепа которого после неудачного для него удара горного тролля заменила давно вросшая в плоть серебряная пластина, расписывая все плюсы союза со святошами Пресветлого Престола совместно с замазавшимися в этом грязном деле купчишками из короткобородых бесклановых купцов, как-то упустил из своих сладких речей на Большом совете тот вариант, что трижды проклятый множеством гномьих вдов император надземников Аксимилиан может и победить. Нет, шовинистам и просто безбашенным рубакам из клана Деваров, плотно держащим рыбный промысел в немногочисленных глубинных озерах, вся эта мясорубка была просто подарком с небес – больших параноиков и человеконенавистников среди клана темных дварфов было бы еще поискать. Тем более что охочего до стали и крови холостого молодняка в шестьдесят-восемьдесят лет у них было хоть отбавляй. Тут то ли из-за рыбной диеты, то ли из-за слишком глубоких штолен, а с рождением мальчиков уже несколько столетий подряд был значительный перебор. Примерно двое-трое на одну гномку. Да и Фабур Одноглазый, бессменно стоявший во главе глубинников уже третью сотню лет, был тем еще забиякой, в юности не раз пускавшим кровь и людям, и эльфам. Да и парочке демонов, из низших, конечно, пришлось в свое время познакомиться с его изукрашенным рунами коротким гарпуном, больше похожим на иззубренный тесак с длинной рукоятью. С ним его, кстати, и похоронили, если можно так сказать, – прямое попадание стодвадцатимиллиметровой минометной мины в достаточной степени измельчило и искорежило гнома, чтобы даже жадные до халявного металла крестьяне побрезговали копаться в этом фарше и прикопали в той же воронке с еще несколькими кусками дохлой гномятины.
Кланы, плотно завязанные на торговле с эльфами и промышленном производстве, еще раз доказали свою дальновидность. Ведь не раз озвученная их главами синица в руке была хоть и мала, но ее размеров уже которое столетие хватало для прокорма всего подземного царства. Репутация Траина как государственного деятеля упала вместе с его популярностью до самого дна глубочайшей из известных гномам подземных впадины – Глотки тьмы.
Но Траин все еще был королем, и королем могущественным. Демонстрации и уличные стычки, хоть и стали чаще, жестоко пресекались его вооруженной стражей, главами подразделений хирда и пользующимися дурной славой отморозками из глубинников, да и самим Траином. Возмущение продолжало расти, и ситуация накалилась так, что, казалось, вот-вот произойдет взрыв. Итогом же стало событие довольно незначительное – на должность одного из шести советников короля предложили назначить Рарина Узкоглазого, главу клана Шестерни. Против него яростно выступал Бирин Ворон, напомнивший всем, что близорукий как сурок глава «этих самых часовщиков и шкатулочников» в жизни не брал в руки ни боевого кайла, ни даже короткого меча, более приличествующего замужней гномке, чем степенному кхуздулу. Его аргументы находились в полном соответствии с неписаными законами и были неопровержимы, тем не менее назначение утвердили.
Для Бирина Ворона, Руфура Сивого и их последователей наступил решающий момент. Опять начались стычки на площади каменного эха и повсюду. В ходе одной из них Дебур Богоборец тяжело ранил главу клана Каменной пыли, практически чуть не снеся ему голову передающейся от отца к сыну семейной реликвией. И ничего, что отполированному сотнями мозолистых рук обушку было уже под тысячу с хорошим гаком лет, – крепкую, как камень, и, по мнению некоторых, чрезмерно твердую лобную кость он проломил во время очередного прилюдного спора за милую душу. Казалось, неизбежна межклановая война, и наверно именно поэтому правительство в лице короля и Большого совета в практически полном составе запретило носить оружие в пределах основного коридора, залов Малого и Большого эха и Рыночных рядов. Что, к слову, было невиданным попранием тысячелетних гномьих вольностей.
В общем, это было мудрое решение, но, к сожалению, оно дало обратный результат. Пару дней спустя правнука Руфура Сивого из клана Каменной пыли остановил один из командиров стражи и приказал его обыскать, вполне обоснованно опасаясь, что облаченный в полный рунный латный доспех юноша явно направляется не к смущенной деве в гости. В ответ не обретший еще прозвища Тубур из Каменной пыли мощным ударом латной рукавицы сбил его с ног, изрядно прошерстив при этом и так уже поредевший с возрастом частокол зубов. На помощь к пострадавшему поспешили сопровождающие, и в считаные минуты квартал зазвенел оружием. Тубура арестовали, признали виновным и подвергли наказанию. Но на этом дело не закончилось. Его брат Мифур затаил на короля Траина II обиду, поскольку «чаша терпения честного кхуздула уже переполнена». Теперь Мифур втайне собрал своих друзей. Как он и ожидал, все охотно согласились, что Траин II больше не должен занимать трон, а замшелые старцы из совета должны будут отправиться в дальние забои, однако первый же их совет был неожиданным. Для осуществления заговора они предложили Мифуру позвать из добровольного изгнания его дядю по материнской линии Деяра Шрамоголового. Хоть на нем и лежало клеймо (возможно, и не вполне заслуженное) одного из самых отъявленных злодеев в истории подземного царства, Деяр Шрамоголовый остается загадочной и странной фигурой своего времени. Он был правнуком Нифура Скрежетателя, основателя клана Деваров, до сих пор состоящего в основном из темных дварфов, спасшихся из разрушенного землетрясением глубинного королевства Отран, не одно тысячелетие выстоявшего в противостоянии с граничащими с ним темноэльфийскими кланами. Дедом его был Набур Глоткорез, а отцом Фабур Одноглазый, который отказался в свое время бороться за абсолютно не нужный ему подгорный престол и совмещенный с ним ворох проблем. Так вот историкам до сих пор известно немного об этом весьма неординарном гноме, за исключением весьма поврежденных писем Тринария Бессребреника (написанных, напоминаем, через два столетия), согласно которым он был обвинен в вымогательстве в двух удаленных пещерных городах Модоне и Котальро. А двумя годами позднее, хотя еще не рассчитался до конца с государством, он был назначен управляющим заграждающим отрядом на магистральном пути в столицу Святого Престола наземников и членом Совета сорока, главной на тот момент юридической инстанции подземного царства, разбирающей торговые и иные споры между наземниками и кхуздулами. Но обвинение продолжало тяготеть над ним, и вместо того чтобы принять должность, он уединился в одном из удаленных шахтерских поселений. Неверное, не это, а какие-то черты характера Деяра и известные всему подземью подвиги при прорыве из захваченных демонами горных долин сделали его популярной и даже, может быть, романтической фигурой в глазах жителей подземного царства. Мужчины называли его «Кхузд Гарам» (Дух камня), что в принципе более или менее соответствовало званию легендарного паладина или «настоящего рыцаря» в понимании наземников. Когда Мифур и его друзья-заговорщики составляли свой план свержения короля, они верили, что его поддержка придаст плану надежности.