Продавец Сангэ

Снежная Катерина

Входя в реанимационную палату, жестом запретил проходить остальным. Хотел побыть с ней спящей один на один.

Присев на край, он некоторое время рассматривал женственные черты лица, задаваясь про себя вопросом о происхождении девушки. Пережила встречу с суром…

Она выглядела обычной. Атлетического типа, светлокожая, достаточно узкое худое лицо, маленький нос, тонкая шея, кость мелкая. Грудная клетка плоская. Марс буквально пожирал девушку, полностью фиксируя взгляд на каждом вздохе.

Что-то их связывало, раз сур выбрал ее как мишень. На весь этот мир суров не наберется и двух десятков. Они просто так не убивают себя, а тем более людей. Люди для них пустышки.

Что же тогда не так с той, что спала перед ним? Почему выбрали его, Марса, образ? Он точно знал, что никогда с ней не виделся. Детей у него не могло быть. И он бы точно запомнил ее. Потому что в ней чувствовалось что-то такое, чего он не ощущал очень давно.

Казалось, ничто в мире не может оторвать его от наблюдения. Периодически он потягивал носом воздух, приближался к ней, а когда дистанция сокращалась до сантиметра, на секунду-другую закрывал глаза, сосредотачиваясь в себе и снова открывал. Склоняясь все ниже и ниже к спящей. Он не мог не ощутить мгновенно возникшего принятия и следующего за ним чувственного притяжения, которое пусть не так часто, как хотелось, но порой возникало у него к женщинам. Приятное чувство восхищения, охоты дотронуться, познакомиться ближе. Каждый день возле него и подобным ему крутилось много красивых женщин, слишком много, но без нужной вибрации, флера, от которого забурлила бы кровь, все они оставались пустыми куклами. Он так и не сократил дистанцию до прикосновения, удалившись, когда счел нужным.

От размышлений его отвлек звонок по закрытой линии. Премьер-министр. Заносчивый скот трезвонил исключительно под давлением обстоятельств и только тогда, когда других вариантов не оставалось. С представителями высшей власти у них складывались крайне тяжелые отношения, порой на грани войны. Марс выждал пять минут, наблюдая, как телефон дрожит в беззвучном режиме, и только затем ответил. Его соединили с Георгом Марлоу.

– Нужно встретиться, мистер Брицкриг, – скрипел на той стороне голос, отделенный тысячами километров.

– Не имею ни малейшего желания, – ответил Марс, слыша как тот сопит, явно его проклиная. – Я не вижу отмены дела.

– Я отменил розыск по вашей просьбе, мистер Брицкриг. Пошел вам навстречу. Хочу, чтобы вы тоже пошли навстречу мне. И не только вы, но и ваша новая подчиненная.

– Она в очень плохом состоянии, – лгать этому ублюдку, являлось сплошным удовольствием.

– Вы же такой талантливый, мистер Брицкриг. Оживите ее и приведите к нам. Или мне, – многозначительная угрожающая пауза повисла в трубке, заставляя Марса остро напрячься. Убивать люди умели не хуже асуров. – Придется сделать все самому. Можете считать, что это приказ!

Премьер-министр положил трубку, оставив Марса ядовито-хлещуще кипеть от бешенства. Никто не смел ему приказывать. Никто.

Пытаясь выяснить, зачем сурам понадобилась Милена Баргузинская, он уже наткнулся на информацию, заканчивающуюся вовсе не стенами Скотланд-Ярда, а идущую дальше, на Даунинг-стрит дом десять. Он прекрасно знал о Джоне Смите и о том, что на него самого давным-давно заведено дело. Но зачем могла понадобиться девушка? Она ничего не делала, никого не убивала и с виду казалась чистой, как горный хрусталь в лучах солнца.

Единственное, что можно было предположить – о ее невосприимчивости к сурам известно не только Марсу. Он явственно ощутил, как не хватает информации. Очевидно большого куска. И очень надеялся на досье Плацида. Давний партнер умел добывать информацию, как никто другой. И не только информацию.

Глава 3. Предложение

Чудо

в моей жизни случалось лишь единожды. И я его даже не помню. Поздней осенью, когда мне было около пяти лет, я, одетая в одни трусики и майку, пришла к дверям Баргузинского дацана с обглоданным черепом овцы в руках.

Одна.

Никто так и не смог выяснить, откуда я. Где родители и какая у меня фамилия? Мой нынешний отец удочерил меня. Появилась семья, с мамой и папой. И хотя мама умерла спустя десять лет, ее смерть сильно повлияла на мой выбор профессии.

Больше ничего необычного никогда не случалось.

До вот этого последнего инцидента.

Я так мечтала о встрече с незнакомцем из снов. Временами ловила себя на смутном желании, имеющем корни, уходящие глубоко в детство. Маленькой девочкой грезила, чтобы отыскались биологические родители. Я любила приемных. От меня никогда не скрывали прошлого. Но все время хотелось знать, кто же я. Почему оказалась у ворот дацана? Почему никто не искал?

Позже, став подростком, я мечтала уже о другом. Мне никак не давалось прощение. К счастью этого не требовали. Но душу переполнял и давил гнев за то, что я никак не понимала, почему у меня такая карма. Почему я должна отвечать за то, чего не помню? Разве это справедливо? Разве справедливо, что кроме собственных проступков дети должны отвечать и за проступки родителей. Такой расклад меня не устраивал.

Я ходила на хуралы, делала подношения, молилась и совершала простирания, но где-то в глубине, очень глубоко в себе яростно ненавидела тех, кто так за мной и не пришел. Обо мне ведь писали, рассказывали, но настоящие родители, те, кто дал жизнь, не объявились. Никого. Я была не нужна! И, точно мазохист, я вытесняла с жестокостью фанатика любые поползновения в сторону мыслей о том, что прекрасный незнакомец может однажды найти меня. Да, знаю, это глупые фантазии. Никогда. Не найдет! Как мантру повторяла про себя «Он меня не найдет». Так часто, что, казалось, начала дышать в ритме фразы.

И все же сердце пропустило удар сожаления, когда тот нелюдь повернулся в салоне. Мечта, обернувшаяся кошмаром. Хорошо, что мужу ничего не требовалось объяснять. Для всех произошла утечка газа. Я гостила у подруги, а в салон пришла на массаж. Вся остальная информация, как объяснили в полиции, приравнена к государственной тайне. И пока валялась две недели в больнице, я каждый день размышляла о случившемся.

Наверное, можно подумать, что пора завязывать с прогулками. Но от изъяна никуда не денешься. Чтобы в этом спа-салоне ни произошло. Мне со времен университета хорошо известно, чего только люди не видят от страха. А потом всю жизнь доказывают реальность увиденного. Я решила все забыть. Было ли это галлюциногенное действие газа или реальность, имеет ли это большое значение. Я не знаю. Но зато знаю, кто мог дать ответ на этот вопрос. Но отец не особо разговорчив.

Через две недели меня выписали, и, по возвращению домой, оказалось, что мой пациент с почкой уже вернулся на родину. Что не удивительно. Его страховка и так была многократно превышена. Хорошо, что у рок-звезд много денег.

– Отметим? – предложил муж, забирая из аэропорта. – Махнем к нашим?

Я была не против отдыха, да и просто пары часов перемирия. Ведь в целом, Андрей неплохой парень. Наш студенческий брак не казался многообещающим, но оказался катастрофой. Я была тому причиной. Я была его позором. И все же мы до сих пор вместе. Мне с трудом верилось, что он сможет простить, если когда-нибудь узнает. Это будет конец, и пока я трусливо тянула, тянула потому что мне нравилась моя жизнь в Улан-Удэ.