Продажная верность
Шрифт:
Никогда не думал, что буду обвинять в этом своего лучшего друга. Это чертовски больно.
— Что? Ты мне больше не доверяешь? — он снимает пиджак и задирает рубашку, чтобы показать, что на нем ничего нет.
Джуд становится неаккуратным. Он мог попасться, и теперь ему нужен легкий выход из этого.
— Разве не ты всегда говорил мне, что мы братья? — он делает длинную затяжку и садится на ступеньку перед моим домом. — Я тот, кто спас тебе жизнь десять лет назад. Если бы не я, твой дедушка помогал бы тебя хоронить, — я опускаю взгляд
Хотя он не ошибается. Я обязан ему своей жизнью. Именно поэтому терплю так много его дерьма.
— Хочешь покурить? — спрашивает он. ДА.
— Почему ты здесь? — его глаза ясны, и он выглядит лучше, чем когда-либо за последнее время.
— Знаю, ты злишься, что я облажался, — он встает и засовывает руку в передний карман, — я пытаюсь загладить свою вину.
На всякий случай я нащупываю свой пистолет. Это действие убивает меня, но когда Джуд под наркотиками, я никогда не знаю, о чем он думает. Раньше мы были лучшими друзьями, а теперь я даже не уверен, что знаю этого парня.
— За кровь платят кровью, — слышать наш девиз из его уст теперь странно.
— Однажды ты облажаешься, и я не смогу тебя защитить, — мои мысли возвращаются к Джиневре. У нее и так много забот с матерью. Если бы с Джудом что-то случилось, она бы была вне себя.
— Эй, я пришел к тебе с подарком, чтобы заслужить твое прощение. Я вернул им должок за покушение на твоего отца. Час назад я взорвал одну из их машин.
Мы тщательно организовали наше нападение; оно готовилось несколько месяцев. Я дышу сквозь давление в груди, мои ноздри раздуваются, когда тихая ярость начинает наполнять меня. КАКОГО ЧЕРТА! Каждый мускул напряжен в моем теле, и я едва сдерживаюсь, спрашивая: — Сайрус отдал тебе приказ?
Похоже, мой вопрос застает его врасплох, он бросает пластиковую обертку от своих сигарет к моим ногам: — Тебе следовало поблагодарить меня.
У меня сводит челюсти, и я скрежещу зубами: — Мы разбирались с Армато.
— Мы никогда не должны были «разбираться» с ними. Мы должны были показать им, кто здесь хозяин, без лишней возни.
Я достаю телефон, чтобы позвонить брату.
— Не смей звонить своему брату, — он указывает на себя, а затем на меня. — Мы приносим половину дохода, нам больше не нужна поддержка, когда наш бизнес превосходит его.
— Нет никакого нашего бизнеса, — напоминаю я ему, поражая его как пушечное ядро. Джуд смотрит мне прямо в лицо, когда я продолжаю: — Это я тебя привел. Я тот, кто устанавливает правила.
— Да пошел ты! Это патент моего отца. Он должен был быть моим, — кричит он мне в лицо.
— Джуд. Этот патент не что иное, как подставная компания. Он ничего не стоит.
— Тогда верни его моей семье, — требует он, и я качаю головой. — Понятно. Каков отец, таков и сын. Гребаные змеи, которые крадут все у своих лучших друзей.
— Где, блядь, ты был последние полгода? Ты здесь неделю
— Я, блядь, тоже работал на нескольких работах, чтобы прокормить семью. Я никогда не мог позволить себе такую роскошь, как ты, — он тычет меня в грудь.
— Джуд, ты сейчас плохо соображаешь.
— Наконец-то я начинаю мыслить ясно, — он качает головой и плюет мне под ноги. Моя рука автоматически взлетает и хватает его за шею. Я сжимаю ее, пока его лицо не краснеет.
— Наркотики превращают твой мозг в кашу. Отправляйся в реабилитационный центр, и мы сможем поговорить по-настоящему, когда ты протрезвеешь, — его лицо из красного превращается в фиолетовое. Голос Джиневры внезапно всплывает в моей голове. Я отпускаю его, и он отшатывается назад. Джуд, конечно, мой лучший друг, но я был готов раздавить ему глотку, пока не вспомнил, что никогда не смогу причинить Джин такую боль.
— Я вижу тебя насквозь. Ты отсылаешь меня только тогда, когда знаешь, что я прав, и не хочешь, чтобы я наступал тебе на пятки, пока ты делаешь то, что должен, чтобы получить желаемое.
Я достаю пистолет, поскольку Джуд становится неуравновешенным. Интересно, когда он стрелял в последний раз.
— Тебе нужно уйти, — он делает шаг вперед, упираясь грудью в дуло пистолета.
— Держись, блядь, подальше от моей сестры.
— Исключено. Пока тебя не было, твоя мать подписала брачный контракт между нами.
— Какого хрена со мной не посоветовались?
— Ты съебался, помнишь? Сайрус объявил об этом на семейном собрании, и твоя мать подписала это кровью. Дело сделано.
— Только через мой труп. Такие вещи должны решаться со мной.
Чувство собственничества пересиливает мой гнев: — О, не могу дождаться, когда трахну ее в день нашей свадьбы.
Его глаза расширяются.
— Она никогда не выйдет за тебя.
— Если бы ты остался здесь, то знал бы, что свадьба через три недели, — дразню я, сильнее тыча в него пистолетом, — еще раз откроешь рот, и я женюсь на ней у твоей могилы, чтобы у тебя было место в первом ряду, — надеюсь, он не раскусит мой блеф.
Он отступает назад, выбрасывая пустую пачку сигарет из заднего кармана. Мой пистолет остается направленным на него. Я не опускаю руку, даже когда он выезжает с моей подъездной дорожки. Он уже давно скрылся из виду, когда захожу домой, все еще крепко сжимая пистолет.
Я усаживаю маму в ее любимое кресло, и она одаривает меня одной из своих улыбок, которые помню с тех времен, когда была моложе. Я давно не видела ее в таком настроении.