Проделки близнецов
Шрифт:
— Если ей вдруг станет хуже, я у себя, в ателье.
— Не беспокойся! — говорит она уверенно. — Лучше помни, что тебе надо как следует отоспаться.
Он согласно кивает.
— Спокойной ночи!
— Спокойной ночи.
Он уже медленно спускается по ступенькам, как вдруг она тихонько его окликает:
— Людвиг!
Он недоуменно оборачивается.
— Ты придешь к завтраку?
— Непременно!
Закрыв за ним дверь и заперев ее на цепочку, она еще какое-то время задумчиво стоит в прихожей. Он действительно возмужал. Теперь он выглядит почти как
Наконец, высоко вскинув голову, мать идет охранять сон своих и его детей. Спустя час перед домом на Кэрнтнерринг из машины выходит элегантная молодая дама и что-то говорит ворчливому привратнику.
— Господин капельмейстер? — переспрашивает тот, — а почем я знаю, там он или нет?
— У него в ателье горит свет, значит он там. Вот, возьмите! — Она сует ему в руку деньги и спешит к лестнице.
Он рассматривает полученную бумажку и скрывается в привратницкой.
— Это ты? — удивляется Людвиг Пальфи, открыв ей дверь.
— Угадал, — ядовито отвечает она и входит в ателье. Усевшись, она закуривает сигарету и выжидательно смотрит на него.
Он молчит.
— Почему ты велел не подзывать себя к телефону? — спрашивает фройляйн Герлах. — Тебе не кажется, что это дурной тон?
— Я ничего не велел.
— Так в чем же дело?
— Я просто был не в состоянии говорить с тобой. Мне было не до того. Ребенок был тяжело болен.
— Но ребенку же явно лучше. Иначе ты был бы сейчас там, на Ротентурмштрассе.
Он кивает.
— Да, ей лучше. Кроме того, там моя жена.
— Кто?
— Моя жена. Моя бывшая жена. Она приехала сегодня утром вместе со второй девочкой.
— Вместе со второй девочкой? — точно эхо, отзывается элегантная молодая дама.
— Ну да, они же близнецы. Сначала со мной была Луизерль. А после каникул — вторая, Лоттхен. Только я ничего не заметил. Я и сам только вчера об этом узнал.
Дама зло усмехается.
— Тонкий трюк твоей бывшей женушки.
— Она тоже только вчера узнала.
Фройляйн Герлах иронически кривит свои красиво накрашенные губы.
— Ситуация довольно пикантная, верно? В одной квартире находится женщина, на которой ты уже не женат, а в другой — на которой ты еще не женат!
Он приходит в раздражение.
— На свете есть очень много квартир, где сидят женщины, на которых я еще не женат!
— О! — Она поднимается. — Оказывается, ты и острить умеешь?
— Прости, Ирена, у меня нервы сдают!
— Прости, Людвиг, у меня тоже!
Бах! Дверь захлопнулась. Фройляйн Герлах ушла.
Постояв немного у двери, он бредет к безендорферовскому роялю, перебирает ноты своей детской оперы, и, вырвав один лист, садится играть.
Некоторое время он играет с листа. Строгий скромный канон в духе церковных ладов. Затем делает модуляцию. С дорийского лада в до-минор. Из до-минор в ми-бемоль. И медленно, очень медленно из парафраза вырисовывается новая мелодия. Мелодия такая простая и милая, словно две девочки поют ее звонкими чистыми голосами. Летом, на лугу. У прохладного горного озера, в котором отражается небо. То небо,
Глава одиннадцатая
Двойной день рождения и одно поздравление — Родители вновь совещаются — Большой палец на счастье — Недоразумение и согласие
Время, которое, как известно, залечивает раны, лечит еще и болезни. Лоттхен выздоровела. Она опять носит косы и вплетает в них ленты. И Луиза опять носит локоны, встряхивая ими, когда душа пожелает.
Девочки помогают матери и Рези на кухне и ходят за покупками. Вместе играют в детской. Вместе поют, когда Лоттхен, а иной раз даже папа, сидит за роялем. Они навещают господина Габеле в соседней квартире. Или выгуливают Пеперля, когда у господина надворного советника лекции. Собака вполне освоилась с двумя Луизами, и надо заметить, что Пеперль оказался вполне способен, слегка увеличив свою любовь к маленьким девочкам, затем разделить ее точно пополам. Это ведь надо уметь — так о себе заботиться! Да, но изредка сестры все же испуганно переглядываются. Что же будет дальше?
14 октября у обеих девочек день рождения. Они сидят в детской вместе с родителями. На столе два торта, каждый с десятью зажженными свечками. Домашние печенья и дымящийся шоколад. Папа сыграл дивный «Марш ко дню рождения близнецов». Затем повернувшись на своем крутящемся табурете, он спрашивает:
— А почему, собственно, нам не велено было делать вам подарки ко дню рождения?
Лоттхен, собравшись с духом, отвечает:
— Потому что мы хотим то, чего нельзя купить.
— Что же вы такое хотите? — интересуется мама.
Тут уж настала очередь Луизы собираться с духом. И она, трепеща от волнения, объясняет:
— Мы с Лоттой хотим ко дню рождения, чтобы вы позволили нам теперь всегда быть вместе!
Ну, наконец-то, насилу выговорила! Родители молчат. Потом Лотта тихонько произносит:
— Тогда вам не надо будет никогда ничего нам дарить. Всю жизнь. Ни ко дню рождения. Ни к Рождеству. Никогда-никогда!
Родители по-прежнему молчат.
— Ну, вы хоть попробуйте! — Глаза у Луизы полны слез. — Мы будем себя очень, очень хорошо вести. Еще лучше, чем теперь. И вообще, тогда все-все будет куда лучше!
Лотта подхватывает:
— Мы вам это твердо обещаем!
— Честное-пречестное слово и вообще все… — поспешно добавляет Луиза.
Отец поднимается со своего табурета.
— Луизелотта, тебе не кажется, что нам надо поговорить наедине?
— Да, Людвиг, — отвечает его бывшая жена.
И они оба направляются в соседнюю комнату. Дверь за ними захлопывается.
— Зажми большой палец, — взволнованно шепчет Луиза. Четыре маленьких больших пальца крепко зажаты в кулаки. Лотта беззвучно шевелит губами.