Проделки Джинна
Шрифт:
«Нет, лучше никому ничего не говорить, — снова укладываясь на песок, подумал Алексей. — А ребятишек все–таки жалко. Ладно, отправлю местному начальству из Москвы письмо.»
Едва на востоке заря разбелила небо, Зайцев сразу же отправился дальше. До леса оставалось каких–нибудь триста метров, ночная мгла быстро отступала, и вскоре Алексей смог наконец разглядеть, что представляет собой серая полоска, которую он увидел ещё на закате дня. Это была полуразрушенная бревенчатая стена, стрельбище и, судя по всему, военные здесь не появлялись несколько лет. «Время великого затишья», — вспомнил Зайцев.
Немного
Проселочную дорогу Зайцев обнаружил сразу за постройками. Она проходила вдоль леса, совсем заросла травой и кустарником, но разбитая тяжелыми грузовиками колея все же сохранилась, несмотря на дожди и ветры.
— Все! — выбравшись на дорогу, громко воскликнул Алексей. — прощайте, кудияровцы! Прощай underground kingldom! Прощай cloaca maxima! Ур–ра!
Солнце так и не сумело пробиться из–за высокого хвойного леса. Брюхатые тучи сначала затянули весь восточный горизонт, затем половину неба, и Зайцев прибавил шагу. Ему мало улыбалось попасть под холодный затяжной дождь и перед самым отбытием в Москву слечь с простудой. Он почти бежал и даже не старался огибать густые заросли незнакомого кустарника и ещё более высокую траву. А когда впереди, вначале тихо, а затем все громче и громче, затарахтела автомашина, Алексей едва не заорал от радости. «Как хорошо, что глобальный план Мишки–дурачка всего лишь сивушный бред подземного пьяницы и неуча, — перейдя на мелкую рысь, думал он. — Как хорошо, что кудияровцы никогда не выйдут за пределы своей маленькой Сахары. Как хорошо, что мир такой большой, и можно выбирать, где жить».
Шум мотора нарастал, и через несколько минут Зайцев понял, что навстречу ему движется не одна машина и не какой–нибудь деревенский трактор или двухтонный грузовичок, а целая колонна. Затем впереди, из–за поворота показалась зарешеченная морда головного «Урала» с мутными запыленными стеклами, за ним, в сизых клубах гари и пыли — колесная пушечка, примерно так, тридцать шестого калибра, и следом — самоходка.
От неожиданности Алексей остановился и с каким–то нарастающим раздражением подумал: «Кажется Время великого затишья закончилось.» Эта мысль поначалу вызвало у него замешательство, но потом Зайцев медленно двинулся дальше. «Да пошли они к чертовой матери! — принялся уговаривать себя Алексей. — Ничего страшного, жили же они во время божьего гнева. Им не привыкать. Попрячутся по своим норам, надерутся самогонки, а там глядишь, и стрельбы закончатся».
Мимо Зайцева проследовала первая автомашина, а из–за поворота появлялись все новые и новые тягачи с зачехленными пушками на прицепе. Воздух наполнился гулом и металлическим лязгом, который после стольких дней, проведенных в тишине подземелья, уже показался Алексею пушечной канонадой. «А ведь мальчишки у них гораздо умнее взрослых, — вспомнил он своих вшивых избавителей. — Жаль, что скорее всего, многие из них тоже когда–нибудь сопьются и от скуки начнут вылезать под снаряды.» «По пьяни выползешь на плироду посмотреть…», — всплыли у него в памяти слова кудияровца. «Вернусь в Разгульное, зайду в сельсовет или… что у них там сейчас? Может, хотя бы детей спасут.»
Зайцев снова подумал о том, что этим людям помочь уже нельзя, даже если их вытащить на поверхность и расселить по деревням. «Да не было никакого великого затишья! — в сердцах Алексей сплюнул и с тоской посмотрел назад, откуда он так торопился уйти. — Вся их жизнь — это Время божьего гнева, и они обречены жить в этом времени до самой смерти. И нет никакого смысла пытаться им помочь, трогать то, что устоялось, даже если тебе это кажется нелепым. Мы же всегда рвемся помогать, в сущности, не понимая, чем все обернется. Как с той таежной семьей — вымерли от гриппа и все. Так пусть лучше спиваются и дохнут сами по себе… А детей все же жалко.»
По глубокой разбитой колее колонна шла медленно, оглушая Зайцева надрывным воем. Пылевая завеса была столь густой, что тяжелые военные машины выглядели бесформенными призраками. И все же Алексею казалось, что из кабин «Уралов» на грязного одинокого путника удивленно смотрят молодые, умытые солдаты, и думая об этом, Зайцев вспомнил собственное отражение в осколке зеркала. Он с растерянной улыбкой помахал рукой воображаемому круглолицему солдатику, который, вероятно, сидел за баранкой проезжавшей машины, и бесцветно, с какой–то жалкой усмешкой проговорил:
— Ну держись, Мишка. Целый артиллерийский полк Иванов–царевичей едет рушить подземное царство Кащеево. А мне пора.
Не глядя перед собой, Алексей сделал несколько шагов вперед, но вдруг на что–то наткнулся и остановился. Это был покосившийся шест с написанным от руки указателем в виде стрелки. На покоробленной от воды и времени фанерке было коряво нацарапано выцветшей красной краской: «Кудияровка — 5 км.».
— Кудияровка?! — растерянно проговорил Зайцев и с беспокойством посмотрел в сторону машин.
Некоторое время Алексей не знал, что делать. Затем он сорвался с места и бросился вдогонку за головной машиной.
— Стой! — размахивая руками, заорал Зайцев. — Стой, тебе говорят!
Догнав «Урал», Алексей прыгнул на подножку водителя, машинально провел рукавом по запыленному стеклу и заглянул внутрь кабины.
— Там… — ткнув пальцем в сторону полигона, начал было он, но осекся и едва удержался на подножке. Не веря своим глазам, Зайцев судорожно ухватился за зеркало, вплотную приник к стеклу и со страхом выдавил из себя: — Боже мой! — В кабине сидели два человека с испитыми, изуродованными лицами кудияровцев, которые при дневном свете выглядели особенно безобразно. Руль водитель удерживал двумя культями, а его напарник давил единственной ногой на газ.
Человек на пассажирском сиденье заметил Алексея, вопросительно кивнул ему, и до смерти напуганный Зайцев ответил ему таким же кивком. Затем он спрыгнул с подножки и, петляя как заяц, побежал в лес. Не разбирая дороги, Алексей несся по бурелому, стонал от ужаса и не переставая вслух повторял:
— Этого не может быть! Не может быть! Этого не может быть!
До Разгульного в этот день Зайцев так и не добрался.
«Г»
1.